Я смотрела на ее отманикюренные ноготки и стильный костюм и думала о том, что как бы изысканна она ни была, материнство опустит ее на примитивный уровень медведицы, защищающей своего медвежонка. Что встревоженный крик "Мама!" заставит ее бросить без сожаления все -- от суфле до самого лучшего хрустального бокала.

Мне казалось, что я должна предупредить ее, что сколько бы лет она не потратила на свою работу, ее карьера существенно пострадает после рождения ребенка. Она может нанять няню, но однажды она отправится на важнейшую деловую встречу, но думать она будет о сладком запахе детской головки. И ей потребуется вся ее сила воли, чтобы не сбежать домой просто ради того, чтобы выяснить, что с ее малышом все в порядке.

Я хотела, чтобы моя дочь знала, что каждодневные ерундовые проблемы уже никогда не будут для нее ерундой. Что желание пятилетнего мальчика пойти в мужской туалет в "Макдоналдсе" станет огромной дилеммой. Что там, среди гремящих подносов и вопящих детей, вопросы независимости и половой пренадлежности встанут на одну чашу весов, а страх, что там, в туалете, может оказаться насильник малолетних -- на другую.

Глядя на свою привлекательную дочь, я хотела сказать ей, что она может сбросить набранный при беременности вес, но она никогда не сможет сбросить с себя материнство и стать прежней. Что ее жизнь, такая важная для нее сейчас, уже не будет столь значимой после рождения ребенка. Что она забудет про себя в тот момент, когда надо будет спасти ее отпрыска, и что она научится надеятся на осуществление -- о нет! не своей мечты! -- мечты своих детей.

Я хотела, чтобы она знала, что шрам от кесарева сечения или растяжки будут для нее знаками чести. Что ее отношения с ее мужем изменятся и совсем не так, как она думает. Мне бы хотелось, чтобы она поняла, как сильно можно любить мужчину, который осторожно посыпает присыпкой твоего ребенка и который никогда не отказыается поиграть с ним.
Думаю, она узнает, что такое влюбиться заново по причине, которая сейчас покажется ей совсем неромантической. Я хотела, чтобы моя дочь могла почувствовать ту связь между всеми женщинами земли, которые пытались остановить войны, преступления и вождение в пьяном виде.

Я хотела описать моей дочери чувство восторга, которое переполняет мать, когда она видит, как ее ребенок учится ездить на велосипеде. Я хотела запечатлеть для нее смех малыша, впервые дотрагивающегося до мягкой шерстки щенка или котенка. Я хотела, чтобы она почувствовала радость настолько животрепещущую, что она может причинять боль.

Удивленный взгляд моей дочери дал мне понять, что у меня на глаза навернулись слезы.
-- Ты никогда не пожалеешь об этом, -- сказала я наконец. Потом я дотянулась через стол до нее, сжала ее руку и мысленно помолилась за нее, за себя и за всех смертных женщин, кто посвящает себя этому самому чудесному из призваний.

Поделитесь этой историей с мамой, которую вы знаете или со своими подругами, которые когда-нибудь будут мамами.
И пусть с вами всегда будут те, кого вы любите.

Нет больше страха, нет больше боли, нет больше злости нет..есть только сны..и слезы..горячие и такие опасные для льда..

Я вернулся в отправную точку. Спустя годы, объездив пол мира , я вернулся ни с чем. Тогда я решил построить его. Мир, в котором есть все, что мне надо. Мир, в котором не надо говорить, достаточно только подумать и ты меня услышишь на другом конце вселенной. Он такой огромный и одновременно такой компактный, что поместился в зрачке глаза. Я спрятал его за капельками дождя, струящимися по щекам солеными ручьями. В реальности реки и ручьи не бывают солеными, в реальности вообще мало соли. Но это ведь мой мир. Дождь идет. Я больше не ищу тебя, потому что знаю где ты. Когда-нибудь, и я окажусь там, рядом с тобой, хотя, возможно, тебя там уже не будет, ведь ты не остановишься никогда. Твое движение залог работы механизма часов моей жизни. Ты слишком много знаешь, больше чем. хотела бы, чтобы подарить мне эту остановку. Мне никогда не догнать черепаху, ее панцирь крепок, не смотря ни на какие ненастья, камнепады и водовороты. Она движется без остановки, не взирая на изменения моей скорости. Временами я ускоряюсь..мне так кажется, чтобы приблизиться к тебе и в последний момент мою ногу сводит судорога...слабое место, я уязвим. Каждый раз наступая на что-то острое, привычно острое я падаю...ткань, кожа на том месте никак не загрубеет в пути, как бы долог он не был. Она все еще нежна и тонка как при рождении. Возможно это твой панцирь, наступая на который я падаю навзничь, умирая от боли...каждый раз и снова. Каждый раз ты ускользаешь из под моей пяты, заставляя меня потерять равновесие и упасть. Сегодня слишком затянулось, уже который год сегодня. Я вырезал вчера, но все никак не могу склеить завтра. Я творю его из мелких частичек, дорогих моему сердцу. Стегаю лоскутное одеяло, но почему-то мне каждый раз не хватате нити на один единственный последний стежок. И я распарываю его, в исступлении разбрасывая лоскутки и обвиняя во всем этом тебя одну, ведь ты не снишься мне больше. Дождь идет... Соленые капли дождя ударялись о брусчатку мостовых и набережных всех городов, в которых я скитался.В голове крутилось множество вопросов, ответы на которые я давно знал, а в душе вечным сном спал тот, кто догнал черепаху. Тихо, тихо...дождь идет....

Добавлено (15.06.2009, 00:55)
---------------------------------------------
Память...

Коснувшись клавиш рояля, пытаясь возродить к жизни из многолетнего молчания прежний звук, меня постигает неудача. Стараясь разобрать по нотам незамысловатую детскую мелодию, я тщетно трачу множество драгоценных минут времени впустую. Рояль издает какие-то несвязные разрозненные звуки, больше похожие на вопли мартовских котов, нежели музыку. Годы тишины сделали свое дело. Но, убрав с пюпитра адаптированный альбом нот с пьесами «для чайников», я закрываю глаза, чтобы увидеть то, что было когда-то давно и отпускаю на свободу руки, не сдерживая их больше тем, что есть сегодня. И вот пальцы уже летят по клавишам, неуправляемые, порывистые как стихия. В своем величественном полете, они рождают чудо, наполняя комнату светом и красками сложнейшей гармоники аккордов и стремительных пассажей Элегии С.Р. Пальцы помнят все…все, что мы не можем вспомнить, а порой пытаемся забыть.
Жизнь это не годы, жизнь – это память. Память рук…

В погоне за ее улыбкой от лицезрения своего чада на доске почета, игры в классики во дворе были возложены на алтарь праведной благодарности за собственное существование. Их заменили стопки нужных книг, горы ненужных инициатив, всегда отточенные как в армии действия, всегда впереди, всегда быстрее всех. И вот, заветная цель достигнута - портрет маленького личика с бантами на волосах, как и полагается, предстал ее взору среди прочих лучших, избранных. Как ни стараюсь, не могу вспомнить той ее улыбки. Время, словно ластиком стерло ее из головы. Но, каждый раз, при виде начерченной на асфальте клетки, в голове отдается: «раз..два..три…». Ноги, облаченные в изящные туфли на высокой шпильке, автоматически совершают «классические» пируэты. Словно мимоходом вспомнив все, и как ни в чем не бывало, продолжают дальше свой строгий путь.
Жизнь это не время. Жизнь – память.

Стоя на краю, я не вспомню пота и крови, пролитых мною в пути, не вспомню поворотов и перекрестков на нем. Там, на краю, я не вспомню ни одного из тех посторонних безликих соперников, в битве с которыми мною была одержана победа… и даже если она была над собой. Годы сделают свое дело. Я буду помнить лишь бесконечные бездумно проведенные ночи в разговорах ни о чем и молчании о главном, сияющие рассветы, отражавшиеся в глазах близких мне вечно юных взрослых. Лица, улыбки, взгляды, прикосновения, полутона, тепло рук и сердец. Память жуткая мерзлячка, без тепла она умирает…и тогда остается пустота, которую можно записать на тысячи страниц, назвав построенным жизненным путем. Я не вспомню падения на нем, я вспомню только руки, помогавшие подняться.
Не важно когда и куда ты дойдешь, важно, что тебе будет вспомнить….