Скифы | Фандаг | Сарматы | Аланы | Осетины | Осетия

С тех пор, как современная Грузия встала на путь создания независимой государственности и перед ней возникли проблемы территориальной целостности, заметно повысился интерес к российско-грузинским отношениям и, в контексте этих отношений, к теме традиционного осетино-грузинского взаимодействия. Пытаясь хотя бы частично удовлетворить читательские запросы, автор публикуемой монографии взялся за освещение исторических аспектов этой темы, во многом объясняющих суть современных политических процессов.

В последних словах Вахтанга видно, что речь идет не о сражении, проигранном грузинами, а о господстве осетин в Иберии. Впрочем, этот факт подтверждается также в «Ответе» спаспета Джуаншера Вахтангу Горгасалу: «С той поры, - говорится в нем, - как попрали нас овсы, мы вот уже пять лет пребываем в великой печали». В описании похода Вахтанга в Осетию Мровели Леонтий сообщает, что грузинский царь «отправил гонца к своему дяде Вараз-Бакуру» и просил его участия в походе. «Тот же с радостью ответствовал, ибо страна его была полонена овсами».

Ираклий II завещал престол Георгию - сыну от первой жены, несмотря на то, что сын был тяжело болен, - страдал патологическим чревоугодием. Но для царя важнее была приверженность Георгия к его политическим позициям - в первую очередь ориентации на присоединение к России. Вдова Ираклия II, вторая жена царя, и ее сыновья, претендуя на власть, были сторонниками сохранения Картли-Кахетии в составе Персидского государства. Только внешне мог выглядеть банальным политический раскол, происшедший в семье Ираклия II. На самом деле он рельефно отражал наличие в Восточной Грузии двух идеологий - тавадской, по своему социальному существу устойчиво сложившейся на жестких принципах восточного деспотизма, и «христианско-гуманистической», признававшей строгую систему господства и подчинения, но придерживавшейся религиозного принципа «не убий».

В Петербурге справедливо считали, что причиной столь жесткой оппозиции в отношении России являлось стремление тавадов к расширению феодальной собственности и сохранению правового произвола, позволявшего вводить неограниченные формы угнетения крестьянских масс. В тени оставалась непонятная для российских властей, но важная особенность грузинских князей, на протяжении трех веков находившихся на положении вассалов; последние ожидали, что Россия, как в свое время персидский шах, будет щедро им раздавать земли и наделять их деспотической властью.

В начале 1804 года Персия потребовала от России вывода своих войск из Закавказья. Отклонив ультиматум шаха, Россия была вынуждена вступить в войну с Ираном. Так Петербург, вынашивая идею спасения единоверной Грузии, но при этом имея в виду и свои собственные военно-стратегические цели в Закавказье, был вовлечен благодаря грузинским тавадам и генералу Цицианову в одну из тяжелых и продолжительных войн.

Кроме двух феодальных группировок, боровшихся за феодальные владения в Южной Осетии, здесь же активно продолжала действовать грузинская феодальная фронда во главе с царевичами. В 1811-1812 годах царевичи, добивавшиеся отторжения Грузии от России, значительно расширили сферу своей политической деятельности. Наряду с Южной и Восточной Осетией, где нередко им удавалось поднять местное население против российских властей, грузинская феодальная фронда и царевичи немалый политический успех имели в самой Грузии. Объяснялось это крайним усилением феодального гнета тавадов, получивших поддержку со стороны российских властей.

Вскоре выяснилось и другое. Командующий на Кавказе генерал Ртищев, еще осенью 1814 года описавший имения князей Эристовых в Южной Осетии, в январе 1815 года обратился с письмом, в котором он сообщал императору, что «остановился дальнейшим исполнением» монаршего «повеления..., дабы в случаях каких-либо вредных происшествий самому мне не отвечать перед» императором; понятно, что неисполнение «повеления» Александра I должно было рассматриваться как серьезный прецедент.

Новый главнокомандующий с воодушевлением принял командование на Кавказе; никакая должность не отвечала столь амбициозным запросам и самому характеру Ермолова, как служба в крае, полном экзотики, батальных сюжетов и поводов для славы. Назначение Ермолова главнокомандующим на Кавказе состоялось еще в начале 1816 года, однако исполнение этой должности фактически откладывалось до следующего года, поскольку состоялось еще одно его назначение - чрезвычайным и полномочным послом в Персию «для устройства... пограничных дел и решения других... вопросов». При этом Ермолову предписывалось в первый год «всецело отдаться» второй должности, что касается первой, то он был обязан ограничиться ознакомлением с краем.

Грузинская историография, естественно, отмечает, что начиная с 1519 года, т.е. с захвата Персией большей части грузинской территории, а также ряда других районов Закавказья, здесь устанавливались восточные формы феодализма. Однако утверждается, будто перестройка «традиционного феодализма» и процесс возобладания «персидской» социальной модели захватил только Армению и Азербайджан, но стороной обошел Грузию, в которой, якобы, как и раньше, владельцем земли оставался грузинский феодал.

Генерал Ермолов твердо придерживался мнения, что в Закавказье главной политической опорой России могут являться только грузинские феодалы, получавшие от официальных властей наибольшие привилегии. За долгое время нахождения в Тифлисе его достаточно прочно убедили в том, что горцы «разбойны», совершают «набеги», «убивают» и «воруют», и лишь грузинская аристократия способна представлять «кавказскую цивилизацию». В одном из своих писем Александру I главнокомандующий объяснял, что лишение князей Эристовых владений в Южной Осетии «не может быть исполнено по видам практическим, ибо тогда прочие помещики потеряют доверие к правительству».