Приветствую Вас Гость!
Меню сайта
Категории каталога
| Аланы [42] |
| История Осетии [7] |
|
Исторический атлас
[21]
Тоннель истории
|
|
Южная Осетия
[0]
"Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений" М.М. Блиев. 2006г.
|
| Скифы [10] |
| Сарматы [4] |
Наш опрос
Форма входа
Поиск
Ссылки
|
Статистика
В сети всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Скифы | Фандаг | Сарматы | Аланы | Осетины | Осетия
| Главная » Файлы » История Алании » Аланы |
МЕЖДУ ИРАНОМ И ВИЗАНТИЕЙ Часть 2 Глава V
| [ ] | 29.05.2007, 14:44 |
Борьба продолжалась с переменным успехом. Персидскому полководцу Мермерою с помощью лаза Феофобия удалось захватить сильное укрепление Ухимерий, находившееся недалеко от Кутаиса. Взятие Ухимерия (Кутаис персами занят был раньше) утвердило контроль Персии не только над большей частью Лазики, но и над Сванетией. Как свидетельствует Прокопий, «отражать врагов и удерживать их наступление уже не могли ни римляне, ни лазы, так как они не решались ни спуститься с гор, ни выйти из укреплений и сделать на врагов нападение» (9, с. 428). В 552 г. Сванетия подчинилась Ирану. Это было большой неудачей и для Византии, и для алан, о чем мы скажем ниже. Еще более положение осложнилось в 554 г., когда на сторону Ирана перешли мисимиане — древнеабхазское — сванское (39, с. 167 —169) племя, жившее в горной части Восточной Абхазии. О причине рассказывает византийский историк Агафий Миринейский, освещающий события с 552 по 558 гг.: византийский военачальник Сотерих прибыл в Лазику для раздачи денежных субсидий варварам. «Эта раздача производилась ежегодно с древних времен»,— подчеркивает Агафий. Прибыв в; страну воинственных и независимых горцев — мисимиан, Сотерих повел себя весьма неосторожно, Мисимиане узнали о его намерении передать пограничную с лазами крепость Бухлоон аланам, чтобы «послы более отдаленных народов, собираясь там, получили субсидии и чтобы больше не было необходимости привозящему деньги огибать предгория Кавказских гор и самому идти к ним». Мисимиане послали к Сотериху депутацию с требованием не отдавать Бухлоон аланам, но Сотерих приказал избить послов палками. Это вызвало восстание мисимиан. Сотерих и его свита были перебиты, а мисимиане перешли на сторону персов (40, с. 322— 323). Явившись к персидскому военачальнику Нахогарану, мисимиане рассказали ему о происшедшем и обратили внимание на стратегическое положение своей территории: «У вас будет местность, расположенная внутри самой территории колхов — безопасный операционный базис, весьма удобный для совершения набегов и являющийся как бы бастионом против врагов» (40, с. 341). Интерпретируя сведения Агафия, мы должны выделить два интересных для нас аспекта. Во-первых, видимо, не случайным было решение Сотериха передать крепость Бухлоон аланам. В самом деле — почему нельзя было раздавать денежные субсидии в крепости мисимиан, которые были такими же союзниками греков, как и аланы? Не скрыт ли в этом решении Сотериха намек на то, что мисимианам византийцы доверяли меньше, чем аланам? Во-вторых, против каких врагов персов может быть использована крепость Бухлоон? Мы не имеем точных данных о местоположении этой крепости (41, с. 19, карта), но само местоположение страны мисимиан указывает на то, что этот район горной Абхазии, лежащий на стыке Лазики, Сванетии и Алании, действительно был выгоден для операций персов во всех названных направлениях. Отсюда вновь со всей очевидностью вытекает, что постоянным союзником Византии в борьбе с Ираном выступала именно Западная Алания, лежавшая в верховьях Кубани. Весной 555 г. 60-тысячная иранская армия под командованием Нахогарана вторглась в Лазику, но потерпела тяжелое поражение. После того как персы откатились в Иверию, греки получили возможность нанести удар по отложившимся от них мисимианам. В страну мисимиан было направлено четыре тысячи человек пехоты и конницы. Однако узнав, что в Мисимиании находятся персидские войска, подкрепленные гуннами-савирами, византийцы остановили продвижение. С наступлением зимних холодов персы вывели свои войска из Мисимиании. Византийцы продолжили наступление в глубь страны и после осады взяли главную твердыню мисимиан крепость Тцахар (41, с. 51). После этого мисимиане капитулировали (40, с. 344). Несмотря на восстановление византийского суверенитета, борьба за обладание Мисимианой и Сванетией продолжалась. Определенное на это указание находим у историка VI в. Менандра Византийца. Сообщаемые Менандром факты важны для понимания как причин упорного соперничества Ирана и Византии за обладание Сванетией и Мисимианой, так и причин особых византийских интересов в Алании. В 568 г. император Юстиниан направил посольство в Тюркский каганат, по Р. Хеннигу, находившийся на Алтае (42, с. 84). Целью этого и других: посольств к тюркам был антииранский союз. Возглавлял византийское посольство комит Земарх. Посольство достигло ставки тюркского кагана Истеми, было торжественно принято и направилось обратно вместе с тюркскими послами. Но от подвластного тюркам племени угров стало известно, что около реки Кофин (Кубань.—В. К) византийцев и тюрок ожидает четырехтысячный отряд персов, намеревавшийся захватить их в плен и тем самым сорвать тюрко-византийскую коалицию. С большими опасностями посольство Земарха достигло верховьев Кубани и вступило в Аланию, где было дружелюбно принято уже упоминавшимся выше царем Саросием. «Князь аланский предупредил Земарха, чтобы он не ехал по дороге миндимианов (мисимиан.— В. К), потому что близ Суании находились в засаде персы. Он советовал римлянам возвратиться домой по дороге, называемой Даринской». Земарх послал по дороге мисимиан 10 носильщиков с шелком, чтобы отвлечь внимание персов, а сам с посольством проехал по Даринской дороге и благополучно прибыл в Апсилию, а затем в Византию (30, с. 383—384). В связи с описанными событиями вновь подчеркнем неизменно провизантийскую ориентацию царя алан Саросия. Узнав о переговорах греков с тюрками Истеми, иранский шах Хосров, попытался подкупить Саросия, чтобы тот перебил византийских послов во главе с Земархом (43, с. 356). Как видим, эти интриги персов не увенчались успехом. Обладание Сванетией и Мисимианой было важно для обоих враждующих сторон потому, что позволяло не только контролировать Лазику и Абхазию, но и перекрывало основные перевальные пути в этой части Кавказа, а именно по ним шли весьма важные для Византии связи с Востоком (44, с. 13). Более восточные горные проходы находились либо в руках персов, либо в руках союзных с персами восточных алан, и для греков поэтому были недоступны. Важное значение имели и экономические факторы. До начала ирано-византийских войн через Иран проходил значительный отрезок упоминавшегося «Великого шелкового пути». По этому пути Византия снабжалась великолепным шелком, спрос на который был велик не только на рынках Константинополя, но и во всей Европе (45, с. 184—214). Война заставила изменить трассу «Великого шелкового пути» и направить его в обход Ирана и его сателлитов; ко времени посольства Земарха он из Китая шел в Согдиану, а отсюда через плато Устюрт и Северный Прикаспий выходил на Северный Кавказ. Здесь наиболее надежными союзниками византийцев были аланы, жившие в верховьях Кубани, через их земли пролегал давно известный и проторенный путь к Клухорскому перевалу и далее в Абхазию — к черноморским портам (46, с. 243, 246). Приведенный выше эпизод с посольством Земарха показывает, насколько важное значение для Византии имела Западная Алания, не только поставлявшая грекам свои военные контингента, но и бывшая мостом на самом трудном и чреватом опасностями отрезке «Великого шелкового пути». Совершенно очевидно, что и аланы извлекали немалые выгоды из функционировавшего на их территории международного торгового пути. Исходя из сведений Менандра, мы можем предполагать существование двух основных перевальных дорог в бассейне Верхней Кубани: той дороги, которую Менандр именует дорогой миндимианов и Даринской дороги. Можно полагать, что дорога миндимианов пролегала через Клухорский перевал и соответствовала маршруту позднейшей Военно-Сухумской дороги; это основная трасса через страну мисимиан, и только здесь засевшие в Сванетии персы могли угрожать византийско-тюркским послам. Даринский путь, как это вытекает из контекста Менандра, находился западнее и по территории мисимиан не проходил. Этот путь мог быть приурочен к легкодоступному Санчарскому перевалу, куда сходятся верховья рек Большой Зеленчук и Большая Лаба, и он мог пролегать по любому из этих ущелий, выводя в Бзыбскую Абхазию. Контроль над обеими дорогами был в руках алан, и они, пользуясь своим положением, несомненно, взимали с торговых караванов солидную пошлину. Не заплатив ее, иноземные купцы не смогли бы беспрепятственно миновать узкие ущелья и горные перевалы. Пошлина уплачивалась натурой, в которой ведущее место принадлежало шелку. Археологическими исследованиями обнаружено значительное количество шелка в погребениях VII—X вв., концентрирующихся в районе между с. Хасаут на востоке и с. Курджиново (могильник «Мощевая балка» на р. Б.Лаба) на западе — иными словами, на территории западной части Алании. Исследованиями А. А. Иерусалимской установлено китайское, византийское и среднеазиатское происхождение оседавших в Алании шелков, причем около 50% их было согдийского производства (47, с. 35—39; 48, с. 55—78; 49). Полученные от иноземных купцов куски нарядного и очень дорогого шелка шли на отделку верхней одежды алан, прежде всего местной знати. Эксплуатация одного из крупнейших международных торговых путей позволяла местной социальной верхушке быстро обогащаться, что в конечном счете вело к ускоренным (сравнительно с восточной частью Алании) темпам социально-экономического развития и форсировало становление феодальных отношений. С другой стороны, этот активно действовавший в VI—IX вв. путь способствовал более быстрому проникновению технических усовершенствований и культурных достижений в Западную Аланию, чем и был исторически подготовлен ее расцвет, который мы наблюдаем в X—XII вв.  Восточная часть алан, тяготевшая к Ирану, вероятно, развивалась несколько более замедленными темпами. Судя по некоторым импортным предметам, прежде всего находкам художественного металла, монетам и т. д. (например, сасанидский кубок из Урсдонского ущелья (50, с. 119— 130), ближневосточные металлические сосуды — 51, с. 12—13; 52, с. 166, табл. III) Восточная Алания была связана с экономическими и культурными центрами сасанидского Ирана, но размах этой торговли и глубина ее воздействия на внутреннее развитие местного общества, кажется, уступают тому, что происходило в бассейне верхней Кубани.В 562 г. Византия и Иран, обессиленные длительной войной, заключили мир на 50 лет. Первым пунктом договора значилось: «чтобы Персы не позволяли ни гуннам, ни аланам, ни другим варварам переходить в римские владения ущельем, называемым Хоруцон, и вратами Каспийскими» (30, с. 342). Местоположение ущелья и перевала Хоруцон пока не выяснено: о том, что под Каспийскими воротами следует иметь в виду Дарьял, говорилось выше. Таким образом по условиям мирного договора Иран должен был изолировать два наиболее опасных прохода с севера, Кавказа в Закавказье. В 572 г. война возобновилась, и вновь гунны-савиры и аланы выступают то на стороне Ирана, то на стороне Византии. Как свидетельствует Феофан Византиец, в том же году колхи, авазги и Сарой (Саросий.— В. К.) • царь алан, вместе с армянами помогают византийцам, тогда как персам помогают савиры, дачаны и «народ дилмаинский». В сражении при Нисевии персы терпят жестокое поражение (30, с. 494). В 576 г. византийские войска вторгаются в Восточное Закавказье и захватывают заложников из савиров и «других народов». Вскоре в Византию прибывают посольства от «предавшихся римлянам аланов и савиров», которых кесарь принял благожелательно. Из дальнейшего рассказа Менандра становится ясно, что раньше эти аланы и савиры служили за деньги персам: император дал им сумму вдвое большую, чем они получали от персов (30, с. 415). Как справедливо писал Ю. А. Кулаковский, Византии вновь приходилось перекупать своих союзников (53, с. 7). В 629 г. длительные и кровопролитные ирано-византийские войны кончились. Ни та, ни другая держава не добилась решающего успеха и не реализовала свои территориальные притязания. По договору 629 г. граница между владениями Ирана и Византии в Закавказье восстанавливалась в рамках договора 591 г. Лазика, Сванетия, Абхазия и значительная часть Иверии осталась под контролем Византии. Важнейшим же последствием ирано-византийских войн было взаимное ослабление Византии и Ирана и их неспособность в дальнейшем оказать успешное сопротивление арабским завоеваниям, захватившим в VIII в. и Кавказ. Ирано-византийские войны не прошли бесследно и для северокавказских алан, втянутых в них. Выше мы уже говорили о социально-экономических последствиях этих войн и вызванного ими перемещения торговых путей. Наемное союзничество обеспечивало усиленный приток значительных материальных ценностей в Аланию, и не случайно во многих могильниках этого времени мы видим массу дорогих ювелирных изделий, в основном византийского или причерноморского производства (напр., могильники Камунта, Рутха, Кумбулта в Дигории, 54, с. 210— 234, 235—253, 293—328). С другой стороны, несомненно, усилились связи с Византией; аланы все более (особенно западные) втягивались в орбиту ее влияния.  В связи с этими событиями встает еще один интересный вопрос — об усилении связей Алании не только с Византией, но и с Абхазией и Лазикой. Как сообщает А. Бриллиантов, в письме византийца Анастасия, в 662 г. сосланного вместе с Максимом Исповедником в Лазику, упоминается крепость Букулюс. Эта та крепость Бухлоон, которая была известна Агафию в стране мисимиан и которую в 554 г. византийцы хотели передать аланам, что вызвало восстание мисимиан. Из латинского текста письма Анастасия вытекает, что между 662—666 гг. крепость Бухлоон все-таки перешла в руки алан (54, с. 33). Следовательно, она была занята аланским гарнизоном. Разумеется, факт пребывания военного гарнизона не означает этнической миграции. Но о пребывании групп алан на территории Абхазии в раннем Средневековье мы знаем не только от Анастасия. Аланы заявили только что упоминавшемуся Льву, что они имеют сообщение с авазгами, и их купцы «то и дело отправляются к ним» (55, с. 82). Как видим, постоянные связи с Абхазией для алан VIII в. были уже давно установившимся фактом. Причины этого понятны: уже в I в. н. э. Страбон знает черноморский порт Диоскуриаду (совр. Сухуми.— В. К.) как общий эмпорий для народов, «живущих выше и соседних народностей» (56, с. 472). В числе этих народностей были и аланы. В Цебельде пребывание алан зафиксировано и археологически: найдено около десяти северокавказских лощеных глиняных кружек VI в. как в культурном слое главной крепости Апсилии Цибилиума, так и в захоронениях. Роль Колхиды в качестве промежуточного звена в контактах Алании и Византии подчеркивается Ю. Н. Вороновым и О. X. Бгажба (57, с. 24—25). Сближение алан и авазгов-абхазов было настолько значительным, что, по замечанию византийского писателя XII в. Иоанна Цеца (абхаза по матери), иверы, авазги и аланы составляли даже один народ (58, с. 51). В старой и современной научной литературе признано, что абхазские фамилии Осия, Шармат, Алания связаны с переселением и ассимиляцией групп алано-осетин в Абхазию в далеком прошлом (59, с. 215—225). В лингвистической литературе отмечены языковые контакты алан с мегрелами и сванами (60, с. 193; 61, с. 180—186; 62, с. 32—38), также восходящие к глубокой древности, вероятно, к тому историческому периоду, когда в связи с ирано-византийскими войнами аланы проявляли большую активность в Западном Закавказье. Усиление алано-абхазских и алано-лазских связей и контактов, стимулированное ирано-византийскими войнами, не оказалось явлением преходящим и получило новый импульс в X в.— в период христианизации Алании византийскими миссионерами. Подробнее эти вопросы будут освещены в последующих главах. В заключение отметим еще один интересный факт, характеризующий историю алан на всем ее протяжении. Это наемная военная служба, опиравшаяся на доблесть и профессиональное боевое мастерство аланских воинов, продолжавших глубокие военные традиции сарматов (63, с. 48, 55, 128, 253). Можно предположить, что она стала зарождаться во II—III вв. в Иберии-Грузии, где аланские воины не только несли военную службу, но и продвигались в ряды иберийской знати. В V в. мы видим алан в качестве римских федератов в Паннонии, Галлии, Италии. В ходе ирано-византийских войн аланы наиболее четко выступают как платные союзники-наемники и той, и другой воюющей стороны. К ним полностью приложима характеристика гуннов-савиров, данная Агафием: «часто они вступают в битву в союзе то с римлянами, то с персами, когда те воюют между собой, и продают свое наемное содействие то тем, то другим» (64, с. 116—117). В XIII—XIV вв. мы увидим алан как ударную силу Монгольской империи в Китае. Но наиболее длительным и глубоким было союзничество алан с Византийской империей. Оно коснулось не только военного дела, но и многих других сфер жизни аланского общества Северного Кавказа. | |
| Категория: Аланы | Добавил: Рухс | |
| Просмотров: 7059 | Загрузок: 0 | Рейтинг: 0.0/0 | |
Схожие материалы:
| Всего комментариев: 0 | |
