Приветствую Вас Гость!
Меню сайта
Категории каталога
| Аланы [42] |
| История Осетии [7] |
|
Исторический атлас
[21]
Тоннель истории
|
|
Южная Осетия
[0]
"Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений" М.М. Блиев. 2006г.
|
| Скифы [10] |
| Сарматы [4] |
Наш опрос
Форма входа
Поиск
Ссылки
|
Статистика
В сети всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Скифы | Фандаг | Сарматы | Аланы | Осетины | Осетия
| Главная » Файлы » История Алании » Аланы |
АЛАНЫ-ОВСЫ И ГРУЗИЯ. часть 1 Глава IX
| [ ] | 06.06.2007, 15:00 |
 Аланы, расселившиеся в первых веках нашей эры в предгорьях Центрального Кавказа и на основных перевальных путях в Закавказье, стали с этого времени непосредственными северными соседями древней Грузии — Иберии. Грандиозная естественная преграда — Кавказский хребет, отделявший кочевые народы северных степей от земледельческих цивилизаций Закавказья, Европу от Азии, никогда не был непроницаемым барьером для общения и взаимопроникновения этносов и культур. В длинном ряду таких взаимопроникновений мы видим движение то с юга на север (например, носители куро-аракской культуры эпохи ранней бронзы или блестящего прикладного искусства кобанской культуры начала I тыс. до н. э.), то с севера на юг. Яркие примеры последнего дают древнеиранские племена Северного Кавказа и Северного Причерноморья.Первое проникновение древних иранцев с севера в Закавказье связано с киммерийцами и скифами. Киммерийцы вторглись в Закавказье, Переднюю и Малую Азию в конце VIII в. до н. э. и образовали страну Гамирр в Каппадокии (восточная часть соврем. Турции). В середине VII в. до н. э. за ними с севера последовали скифы, согласно Геродоту, господствовавшие в Азии 28 лет (1, с. 55—75). Как писал Е. И. Крупнов, «мощное движение киммерийцев и скифов в Малую Азию нашло себе блестящее подтверждение в размещении соответствующих памятников материальной культуры, в топографии находок вещей скифского типа на Кавказе» (1, с. 74). Е. И. Крупнов, в частности, указывал на массовые археологические материалы скифского облика из Прикубанья и Абхазии (в последней наиболее ярким памятником «скифоидной» культуры является исследованный М. М. Трапшем могильник VII—VI вв. до н. э. у с. Куланурхва, 2), Северной Осетии и Грузии (здесь указываются могильники Самтавро и Дванский, Цицамури, Бешташени; (1, с. 63—65). Позже вопрос о скифах в Закавказье был на основании данных Леонти Мровели рассмотрен В. Б. Ковалевской (3), более обстоятельно и с привлечением широкого круга письменных и археологических источников (в частности, из могильника Тли в Южной Осетии Б. В. Техо-вым (4). Последними по времени исследованиями, связанными с темой ски-фов в Закавказье, являются монографии М. Н. Погребовой (5), С. А.. Есаян и М. Н. Погребовой (6). Если многие исследователи предполагаемое «скифское царство» помещают на территории Закавказья в районе Мильской степи и междуречье Куры и Аракса (7, с. 250—251; 8, с. 226 и др.), С. А. Есаян и М. Н. Погребова возражают против такой локализации, считая, что скифские материалы4 «не могут быть использованы для локализации где бы то ни было на территории этого региона раннего «скифского царства» и что «археологическая ситуация наносит этой концепции ощутимый удар» (6, с. 136—137). Но массовое распространение предметов скифской культуры в Закавказье и Грузию не вызывает никаких сомнений: С. А. Есаян и М. Н. Погребова приводят 74 пункта Закавказья, где выявлены элементы скифской культуры (6, с. 139—141, таблица). Из них 5 местонахождений приходятся на Южную Осетию (6, с. 34—35), а Б. В. Техов на основании скифских находок из с. Тли поставил вопрос о возможном пребывании небольших групп скифов в горных ущельях Южной Осетии после прохода скифских отрядов с севера на юг Кавказа (4, с. 84). Безусловно, в этих вторжениях скифов в Закавказье в VII в. до н. э. активно участвовали группы скифов, расселившихся в указанное время в степях Предкавказья. На присутствие скифов на Северном Кавказе, вопреки возражениям некоторых скифологов, неоднократно указывал Е. И. Крупнов (1, с. 138, 165, 171 —172 и др.), а В. Г. Петренко многие годы исследует скифские археологические памятники на территории Ставропольского края, в том числе такой яркий памятник скифской культуры VII в. до н. э., как курганный Краснознаменский могильник (9, с. 43—48). Степи Предкавказья входят в ареал бытования и скифской монументальной скульптуры (10, с. 38—40). М. П. Абрамова подчеркивает, что на Центральном Предкавказье господствовали именно скифские, а не савроматские племена (11, с. 47), занимавшие преимущественно Северо-Восточный Кавказ с V в. до н. э. Одновременно с нигилистическим отрицанием роли скифов на Северном Кавказе среди части кавказоведов появилась тенденция к преувеличенному пониманию этой роли (12, с. 285—288). Главное для нас сейчас состоит в том, что скифы реально присутствуют в Предкавказье с VII по V в. до н. э., с них начинается процесс постепенной аккумуляции ираноязычного населения в этом регионе, и они, несомненно, участвовали в скифских походах в Закавказье, где часть скифов оставалась довольно длительное время. Общение и контакты древних северных иранцев и закавказских племен, в том числе картвельских, таким образом, начались с VII в. до н. э., и в них участвовали скифы Северного Кавказа, знавшие перевалы и пути с севера на юг. Е. И. Крупновым и В. Б. Виноградовым показана возможность использования скифами в их движении на юг не только дорог по побережьям Черного и Каспийского морей, но и перевалов Крестового и Мамисонского. Движение части скифов в Грузию через Дарьяльский проход подтверждается находкой здесь бронзовых наконечников скифских стрел (13, с. 13). Контакты продолжались в позднеантичную эпоху. В этой связи можно назвать могильник II в. н. э. в Клдеети (близ г. Зестафони), опубликованный Г. А. Ломтатидзе. «Сравнительный анализ погребального обряда и инвентаря выявляет ряд значительных совпадений с северокавказскими, крымскими, сарматскими древностями позднеантичной эпохи. Особенно много насчитывается параллелей в Северной Осетии через промежуточные материалы из северных областей Грузии — Рачи, Юго-Осетии»,— пишет исследователь, хотя истоки погребального обряда и инвентаря Клдеети считает местными, грузинскими (14, с. 203—204). Однако общеисторическая обстановка в Иберии позднеантичной эпохи позволяет, как нам кажется, осмыслить некрополь Клдеети несколько иначе. Как свидетельствует Г. А. Меликишвили, в военной политике картлийских царей выдающуюся роль «играли союзнические отношения с северокавказскими аланскими объединениями», а в постоянном войске Картли «нужно предполагать, очевидно, наличие аланских воинских отрядов...» (14, с. 471). Наличие отмеченных Г. А. Ломтатидзе сармато-аланских параллелей в погребальном обряде и инвентаре Клдеети позволяет (в рамках публикации этого памятника) ставить вопрос о временном присутствии в Клдеети сармато-аланского этнического элемента. Ко времени функционирования некрополя Клдеети — II—III вв.— относится и богатый могильник у древней столицы Иберии города Мцхета с погребениями высшей знати — питиахшей в монументальных каменных гробницах. При раскопках могильника обнаружена каменная стела с надписью на двух языках: греческом и арамейском. Надпись датируется второй половиной II в. н. э. и представляет эпитафию следующего содержания: «Я — Серафита, дочь Зеваха, младшего питиахша царя Фарсмана, жена Иодмангана-победоносца (военачальника) и много побед одержавшего (сделавшего) двороуправителя царя Хсефарнуга — сына Агриппы, двороуправителя царя Фарсмана. Горе, Горе тебе, которая была молодая...». Как разъясняет тут же В. И. Абаев, имена Фарсман, Зевах, Хсефарнуг имеют иранские этимологии: «Зевах» — ленивый, «Хсефарнуг» — наделенный фарном. Иранское происхождение имеет и имя Аспарук из другой гробницы в Мцхета (15, с. 71—72). Это то имя, которое в VI в. мы встретим у одного из болгарских ханов — Аспарух («аспа» — конь, «рухс» — светлый, «светлоконный»). Оценивая эти факты, Г. А. Меликишвили пишет: «Несомненно, очень частыми были браки между представителями царской фамилии и высшей знати Картли, с одной стороны, и военно-родовой аристократии кавказских горцев и алано-сарматских объединений, с другой...» Обилие сармато-аланских имен среди картлийской знати следует рассматривать как результат интенсивных контактов с сармато-аланским миром (кроме упоминавшихся выше приведены имена Саурмаг, Картам, Иодманган, Шарагас, Карпан; 4, с. 471-—472). На фоне приведенных археологических памятников и данных ономастики Г. А. Меликишвили делает вполне однозначный вывод: аланы и представители других северных племен в это время (II—III вв.) «в значительном количестве привлекались, вероятно, иберийскими царями для участия в их постоянных воинских отрядах. Некоторые из них, надо думать, успешно прокладывали себе дорогу в иберийскую знать» (14, с. 355—356). Разумеется (и Г. А. Меликишвили это отмечает), и появление сармато-аланских этнических групп, в первую очередь дружин, и наличие северных компонентов в материальной культуре Картли, и распространившуюся со II в. моду на североиранские-сарматские имена следует связывать с общеисторическим контекстом Закавказья первых веков н. э., аланскими набегами 72 и 135 гг. и сложением военно-политического союза Иберии и ее северных соседей по ту сторону Кавказского хребта. Мы уже касались данных вопросов в главе III.  Инфильтрация алан, в грузинских источниках получивших название овсов (от их самоназвания «ас», «асы»; 16, с. 106—107), продолжалась в Грузии и в последующем. Видимо, к V—VI вв. относятся находки искусственно деформированных черепов, имевших широкое распространение в это время на Северном Кавказе. Первая такая находка на территории Южной Осетии сделана в погребении 65 Стырфазского могильника, причем она сопровождалась кувшином аланского облика того же времени (17, с. 79, табл. XLIX, 8). В 1984 г. раскопками Р. Г. Дзаттиаты на могильнике городища «Царциаты калак» у сел. Едыс в верховьях Большой Лиахви обнаружены деформированные черепа и некоторые вещи «аланского мира» (18, с. 19). Эти любопытные находки приурочены к пути, шедшему с севера через Рокский перевал, и, вероятно, констатируют продвижение каких-то аланских групп вниз по ущелью р. Большой Лиахви, что в свою очередь ставит вопрос о времени освоения аланами-овсами территории Двалети в верховьях р. Ар-дон, ибо рассматриваемое аланское продвижение на юг не могло миновать Двалети-Туалгом. На этом мы остановимся ниже. Видимо, к V в. непрочные союзнические отношения алан и Картли прервались, объяснение чему, возможно, следует усматривать в резком изменении этнополитической ситуации в Восточной Европе и на Северном Кавказе. Начавшееся в 70-х годах IV в. нашествие гуннов и «переселение народов» вовлекли в эти события и алан, с V в. ставших непосредственными соседями гуннов-савиров, занявших степи Предкавказья. Видимо, к этому времени — V—VI вв.— относится интересная этнонимическая инверсия: оттесненные из степи к горным ущельям аланы в устах закавказских соседей сванов получают название «савиар», прикрепленное и к осетинам (16, с. 109; 19, с. 181), а впоследствии, по вытеснении и ассимиляции алан тюрками на нынешней территории Балкарии и Карачая, перенесенное с осетин на тюркоязычных карачаевцев и балкарцев (19, с. 181). Как видно, здесь мы имеем дело с двойной этнонимической инверсией. Кстати, уместно заметить, что сходное явление мы наблюдаем и в перенесении этнонимов «алан» и «ас» на карачаевцев и балкарцев, употребляемого ими самими как обращение: «Эй, алан! Эй, алани!» (16, с. 108). Факты подобных этнонимических инверсий отнюдь не ограничены Кавказом (дунайские болгары как славянское население, получившее этноним от более ранних тюрок-болгар, галльское население Франции, покрытое этнонимом франков и т. д). Данное явление, которое я называю этнонимической инверсией, применительно к балкарцам и карачаевцам уже получило разъяснение (20, с. 7; 21, с. 18; 22, с. 108; 16, с. 94 и др.), но в настоящее время спекулятивно используется И. М. Мизиевым в его настойчивых попытках интерпретировать историю балкарцев и карачаевцев как историю алан (23, с. 87, 94; 24, с. 93—94). И. М. Мизиев при этом лукавит, ибо «сохранившееся у балкарцев слово алан вовсе нельзя толковать как этническое название, это самая обыкновенная кличка, как наш «товарищ», «господин», «друг» или, наконец, «эй» (21, с. 18). Вернемся к нашей теме. По свидетельству хроники «Мокцевай Картлисай», во второй половине V в. овсы (аланы.— В. К.) по дербентскому пути вторглись в Картли, опустошили ряд районов и возвратились обратно тем же путем, ибо дербентцы открыли им дорогу (25, с. 155). О гуннах-савирах ничего не сказано, но вряд ли они могли оказаться в стороне от такого вторжения в Грузию, тем более что в приморском Дагестане гунны уже в VI в. создали свое «царство». Не исключено, что упомянутое вторжение алан-овсов увязывается с набегом гуннов на Северный Иран в 452 г., произошедшим также через Дербент (26, с. 58). Таким образом, в этом эпизоде аланы совершают набег на своих бывших союзников. Грузинская летопись «Картлис Цховреба» под 87 — 103 гг. н.э. сообщает, что цари Грузии Азорк и Армазел пригласили на помощь против армянского царя Арташана горцев Северного Кавказа. «С этой целью прибыли в Грузию цари Овсетии — два брата Базук и Анбазук с войсками овсетскими, джикетскими и пачаникскими...». Союзники вступили в Армению, но были разбиты, Базук и Анбазук погибли. «Грузины и овсы второй раз опять соединились и пошли против армян, победили армянского царевича Зарена и взяли его в плен. Овсы хотели его убить, но грузины спасли Зарена, заточив его в крепости Дариала» (26, с. 16; 49, с. 33—34). Несмотря на явную путаницу и модернизацию этнических наименований (таких, как джики-зихи, пачаники-печенеги), в основе рассказа лежат подлинные исторические факты, подтверждаемые византийским писателем VI в. Прокопием Кесарийским. Последний свидетельствует, что «Каспийские ворота» — Дарьяльский проход — занимает гунн Амбазук, «друг римлян и царя Анастасия» (27, с. 46—47). Имя Амбазук алано-осетинского происхождения («равноплечий», 28, с. 209). Амбазук назван другом византийского императора Анастасия I, правившего с 491 по 518 г. и ведшего войну с персами в 502—505 гг. Следовательно, деятельность Амбазука нужно относить не к концу I — началу II вв., а к началу VI в. В данном эпизоде аланы вновь выступают в качестве союзников грузин, оказывающих грузинским царям военную помощь. Приведенные факты показывают неустойчивость политической ориентации северокавказских алан в V—VI вв., что мы уже видели при освещении хода ирано-византийских войн VI в., хотя нельзя сбрасывать со счетов и то, что разные группы алан могли и в отношениях с Грузией придерживаться разной ориентации: когда одни предпринимали набеги с целью грабежа, другие становились союзниками Грузии, помогая ей. Противоречия здесь кажущиеся, объясняемые уровнем экономического и социального развития аланских племен, не создавших в V—VI вв. единых политических структур и раздробленных. В конце V — начале VI в. царем Грузии был Вахтанг Горгасал (умер в 502 г.), известный своей борьбой за независимость Картли и переносом столицы из Мцхета в Тифлис. Царствование Вахтанга I Горгасала ознаменовалось новым крупным столкновением с алано-овсами. Об этом подробно сообщает Джуаншер Джуаншериани. Причина похода против овсов указана там же: Вахтанг отправил гонца к своему дяде Вараз-Бакуру просить помощи, «ибо страна его также разорялась овсами» — аланы продолжали свои разорительные набеги. Во главе огромного войска (100 тыс. всадников и 60 тыс. пеших) Вахтанг выступил из Мцхета. В Тианети к нему примкнули «все цари кавкасианов — пятьдесят тысяч конников». Кавкасианы здесь — кавказские горцы — автохтоны, которые Джуаншером отделяются от алан-овсов. Пройдя Врата Дариалана, Вахтанг вступил в Овсети. Цари овсетские «собрали своих воинов, призвали силы из Хазарии (видимо, подразумеваются гунны-савиры, ибо хазар в это время еще не было) и встретили грузин у реки, что проходит через Дариалан», т. е. на берегу Терека при его выходе на равнину. После богатырских поединков, в одном из которых участвовал овс Бакатар, состоялось генеральное сражение, овсы потерпели поражение и бежали. Грузины «вторглись в Овсети, сокрушили там города, захватили огромную добычу и увели большой полон». Назад войско Вахтанга I вернулось по «Абхазской дороге» (29, с. 63—67; 49, с. 85). Следует полагать, что аланам был нанесен сильный удар. Описание похода Вахтанга Горгасала в «Овсети» свидетельствует о том, что к концу V в. аланы уже. прочно освоили всю предгорную равнину между Тереком и Кубанью и в политическом отношении были здесь господствующей силой, ибо одновременно имели и крепости в горах, куда скрылись после поражения (29, с. 66). В ходе разразившихся в VI в. ирано-византийских войн аланы принимали в них активное участие то на стороне персов, то на стороне греков. Театром военных действий-преимущественно была Грузия и алано-овские отряды, несомненно, нередко бывали на ее территории. Мы ничего не знаем об оседании каких-то аланских групп в Грузии в это время по письменным источникам, но их дополняют археологические материалы. В настоящее время аланские могильники VI—VII вв. на территории Грузии обобщены усилиями Р. Г. Дзаттиаты и указаны им в Мцхета, Жинвали, Агаяни и Едысе, причем замечено тяготение этих могильников к важным торговым путям и их затухание одновременно с падением сасанидского влияния на Кавказе. Это справедливо позволило Р. Г. Дзаттиаты поставить вопрос о том, что аланские группы были воинскими наемными гарнизонами, несшими для персов охранную службу (18, с. 20; 30, с. 46—47). И здесь мы вновь сталкиваемся с привычным для алан наемничеством в качестве федератов — охранителей границ, дорог, крепостей. Так было в Западной Европе и Паннонии, так было в Крыму, так было в Грузии.  В.А. Кузнецов "Очерки истории алан". Владикавказ "ИР" 1992 год. при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна | |
| Категория: Аланы | Добавил: Рухс | |
| Просмотров: 8742 | Загрузок: 0 | Рейтинг: 0.0/0 | |
Схожие материалы:
| Всего комментариев: 0 | |
