Скифы | Фандаг | Сарматы | Аланы | Осетины | Осетия

 Развитие этического сознания находится в тесном взаимодействии с множеством факторов. Наиболее важные из них можно свести к своеобразному этносоциокультурному феномену. В этой трехмерной структуре культурный фактор выражает функции самоутверждения и самовыражения. В данном случае вспоминаются важные функции этнической культуры. С одной стороны, интеграция, а с другой – дезин-теграция.

К числу форм этнокультурного самоутверждения и самовыражения относятся геральдическая символика, героические персонажи, национальная колористика, знамена и прочее. Среди атрибутов этнополи-тической символики знамя занимает видное место. Престижность этого факта культуры в новейшее время определяется его истоками. В одной из работ мной была показана возможная причина – знамя является одним из многочисленных инвариантов мифологического образа «мирового древа» (1, с. 114–133).

В настоящей работе наше внимание будет привлечено к знамени как этнополитической символике. В этом смысле оно еще не привлекало внимания моих коллег. Вероятной причиной этого положения является слабая источниковедческая база. Я попытался мобилизовать все возможные сюжеты для реализа-ции поставленной цели. Насколько мне это удалось, судить будут читатели.

В этнической культуре осетин и их предков знамя было представлено несколькими разновидностями. Они различались по форме, размеру, цветности и декору. В доступных нам древних и средневековых хрониках, иконографии и историческом фольклоре осетин знамя предстает как атрибут военного дела. Обратимся к письменным источникам античного времени.

В первую очередь вспомним эпического поэта второй половины I века н. э. Валерия Флакка. В его по-эме «Аргонавтика», не оконченной или не вполне сохранившейся, в VI книге, упоминаются специфические военные значки скифов. «Сам Колакс собрал воздушных драконов» (Flac. Argon. VI, 55). В коммен-тариях к этому сюжету сказано, что изображения драконов в качестве военных значков и эмблем у скифов прочно засвидетельствованы античной традицией.

Действительно, в 137 году н. э. наместник в Каппадокии Флавий Арриан в труде «Тактика» писал, что аланское войско имело специальные военные значки, которые «представляют собой драконов, разве-вающихся на шестах соразмерной длины. Они сшиваются из цветных лоскутьев, причем головы и все тело вплоть до хвостов делаются наподобие змеиных, как только можно представить страшнее. Выдумка состоит в следующем. Когда кони стоят смирно, видишь только разноцветные лоскутья, свешивающиеся вниз, но при движении они от ветра надуваются так, что делаются очень похожими на названных животных и при быстром движении даже издают свист от сильного дуновения, проходящего сквозь них. Эти значки не только своим видом причиняют удовольствие или ужас, но полезны и для различия атаки и для того, чтобы разные отряды не нападали один на другой» (Arr. Tact. XXXV, 3–5).

Подобные сведения мы находим и у армянского автора V века н. э. Мовсеса Хоренаци. Сообщая о походах алан в Закавказье, он писал: «Вьющиеся на знаменах драконы с ужасно разинутой пастью, вздуваемые дыханием ветра» (2, с. 173). Важно отметить, что указанные военные значки под влиянием скифов, а позже алан, получили широкое распространение в армиях древности и средневековья (см.: 3, р. 501–512, рис. 592–595).

Благоприятное стечение обстоятельств сохранило нам форму военных значков. В начале века известный археолог-кавказовед графиня П. С. Уварова в сванской святыне Сети Джыраг видела подобное знамя. По ее словам, в былое время это был боевой стяг. Сшитый из восточной шелковой материи белого цвета, он изображал льва с открытой пастью, украшенного серебряным языком и зубами. «В спокойном положении оно висит вдоль древка, как простое знамя, но, вынесенное на ветер и в особенности приподнятое седоком при скорой езде, оно вздувается и парит на воздухе, принимая эластичные формы и движения того чудовища, которое изображает» (4, с. 289).

У алан отмечены и обычные боевые знамена в виде полотнищ на древках. Сохранились изображения двух из них – на средней и нижней плитах северной стены так называемого «царского склепа». Склеп давно привлекал внимание исследователей. Ныне, в реконструированном виде, он демонстрируется во дворе краеведческого музея в г. Ставрополе. К сожалению, рельефы этого уникального памятника еще ждут своей научной интерпретации (5, с. 110, рис. 42/1, 43/2–3).

Традиционные обрядовые флаги сохранялись в быту осетин вплоть до начала века. В фондах МЭР в Санкт-Петербурге мне довелось выявить и опубликовать несколько экземпляров свадебных и траурных флагов. Любопытно отметить, что первые из них имеют треугольный вырез и два скругленных «хвоста» наподобие средневековых штандартов. Вторые – обрезанный по косой нижний угол полотнища или пря-моугольный выступ. Он сближает их с изображениями аланских знамен на плитах северной стенки упо-мянутого выше склепа (1, с. 121, рис. 2, с. 127–128, рис. 4–5).

Средневековые хроники и материалы исторического фольклора позволяют считать знамя как опре-деленную войсковую единицу. Как показали изыскания Ю. С. Гаглойти, в армянских хрониках V века н. э. один из крупнейших феодальных родов Мамиконян называется аланадравшк, что означает «аланское / победоносное знамя несущий». Представители этого рода были спаспетами – командующими армян-скими войсками. В грузинских хрониках они именуются ажгаланиани, что означает «аланского происхож-дения». Действительно, в армянском языке слово азг имеет значение «родовая группа, происхождение». По грузинским источникам, в XVII веке осетинский род Агузата (осет. – Æгъуызатæ, груз. – Иалг’узашвилеби) входили в состав возглавлявшегося Амилахвари четвертого военного округа садрошо в качестве отдельной военно-политической части (7, 1. VII. 1989, № 126).

По данным осетинского фольклора, знамя в военном деле использовалось до недавних пор, буквально до XVIII – первой половины XIX века. В частности, в героических песнях оно фигурирует как важный атрибут военных походов – балц. Более того, в системе организации таких набегов выделялся непре-менный участник – знаменосец (тырыса хæссæг). Функции его были почетными, ведь само это понятие соответствует понятию «впереди идущий» (сравни с flagman). Однако данный почет был связан с боль-шой опасностью, ибо знаменосец одним из первых становился жертвой противника (1, с. 115–116).

Материалы осетинского языка подтверждают причастность знамени к военной организации. Такие названия, как «тох кæрдæн / цыты кæрдæн», однозначно свидетельствуют о ратном деле. Другие извест-ные в осетинском языке названия для знамени тырыса, æлæм являются заимствованными и связаны с лексикой, касающейся небесных сил и их культом (8, с. 146–150).

Из всех известных названий знамени в осетинском языке, выявленных мной и коллегами, особое внимание привлекает слово из фольклорно-этнографических текстов М. К. Гарданти. Перед военным набегом участники его давали клятву верности и обещали быть друг другу братьями и верными друзья-ми, не бросать раненых и убитых врагу. По словам известного осетинского бытописателя М. К. Гарданти, клятва закреплялась прикосновением к знамени. Любопытно подчеркнуть его название – «g’olon ğ’elæ / qulon qil», что в дословном переводе означает «пестрый шест».

Названный факт культуры не детализирован, и в работе нет его описания. Каждому осетину оно было известно, и подробное описание устройства знамени было излишним. Но вот о сакральных функциях и большой культовой значимости говорится чуть подробнее. Участники клятвы, сложив возле знамени свое оружие, стояли вокруг. По старшинству прикасались к нему правой рукой и шепотом говорили «Клянусь, своих товарищей не выдам, раненого товарища спасу от врагов, а тело убитого предам зем-ле». Участники клятвы на эти слова отвечали – «оммен / да будет так» и разбирали свое оружие, сло-женное под «гъолон гъелæ». После чего брали друг друга за руки и говорили: «Будем братьями и защи-тим себя как дети одних родителей» (1, с. 116; 8, с. 147).

Представляется, что отмеченная в названии пестрота является не случайным, а закономерным явле-нием. Обратимся к известным нам фактам и убедимся истинности данного заявления. Античный автор II века н. э. Арриан писал, что боевые значки алан «сшиваются из цветных лоскутьев» (подчеркнуто мной. – В. У.). дошедшие до нас музейные экспонаты также представлены двух- и даже трехцветными образцами традиционных обрядовых знамен (1, с. 123, 127). Любопытно отметить, что пестрота знамени отмечена и грузинским лексикографом XVIII века Сулхан-Саба Орбелиани. Определяя значение понятия «дроши / знамя», он писал: «П’ерад-п’еради гундта сацнобэли / p’erad-p’eradi gundta sacnobeli». В пере-воде это означает «разноцветный / пестрый указатель группы отряда» (см.: 10, с. 315).