Осетия - Алания | Осетины - Аланы | Сарматы

Туман спускался на город. Мягким облаком заботливо, словно пытаясь обнять и успокоить, а заодно и прикрыть наготу. Он накрывал воздушным одеялом свое неразумное дитя. Дитя, бесновавшееся всю ночь, пытаясь отличить ночной кошмар от заветной мечты. Дитя, кричавшее в исступлении, плакавшее от счастья и только под утро, обессилев решившее отложить свои поиски до следующего дня. Дождь торопливо, словно боясь опоздать на ежедневное торжество, омывал улицы, очищая дворы от пыли, а память от вчерашних грез.

Людей терзает необъятность вечности, и потому мы задаемся вопросом - Услышат ли потомки о наших деяниях, будут ли помнить наши имена, когда мы уйдем, и захотят ли знать, какими мы были, как храбро мы сражались, как отчаянно мы любили…..

А захотят ли они знать о тебе, твои зрители…спустя века. Захотят ли знать что-то кроме твоего имени, которое будет у всех на слуху. И будет ли что знать, кроме него. Имя – набор букв, сочетание знаков, миф..сказка..

Коснувшись клавиш рояля, пытаясь возродить к жизни из многолетнего молчания прежний звук, меня постигает неудача. Стараясь разобрать по нотам незамысловатую детскую мелодию, я тщетно трачу множество драгоценных минут времени впустую. Рояль издает какие-то несвязные разрозненные звуки, больше похожие на вопли мартовских котов, нежели музыку. Годы тишины сделали свое дело. Но, убрав с пюпитра адаптированный альбом нот с пьесами «для чайников», я закрываю глаза, чтобы увидеть то, что было когда-то давно и отпускаю на свободу руки, не сдерживая их больше тем, что есть сегодня. И вот пальцы уже летят по клавишам, неуправляемые, порывистые как стихия. В своем величественном полете, они рождают чудо, наполняя комнату светом и красками сложнейшей гармоники аккордов и стремительных пассажей Элегии С.Р. Пальцы помнят все…все, что мы не можем вспомнить, а порой пытаемся забыть.
Жизнь это не годы, жизнь – это память. Память рук…

Лариса Алборова

Моя родина – Камунта!

С самого детства я знала, что мои предки переселись в Христи-ановское из селения Камунта (Уаллагком Дигорского ущелья).
Вернее, было так. В начале 19-го века они переселились из Уаллагкома в Урсдон, где наш предок – База, вступил в конфликт с баделятами – Тугановыми. Спор произошел из-за того, что он молодым работал на них, и при расчете они не отдали ему его долю скота. Ему пришлось забрать этот скот силой. Потом обстоятельства сложились так, что он вынужден был уйти и обосноваться в селении Кобан. Там у него родился сын, которого так и назвали –Кобан. Когда основали Христиановское, сын Кобана – Гето (мой прадед), был одним из первых поселенцев, наш дом – в самом центре Дигоры (бывшее Христиановское).
Может быть, потому, что с Камунтой связаны два семейных предания, я всегда очень хотела увидеть эти места.

Лариса АЛБОРОВА

ПОВЕСТЬ О МОЕЙ БАБУШКЕ

Впервые в жизни у меня появилось свободное время. Дети мои выросли, я работаю через день, есть время просто гулять, смотреть на деревья, на цветущую сирень без этой постоянной тревоги – что-то надо сделать, успеть, я должна…

В первый же свободный день мне захотелось написать о моей любимой бабушке – Заре Дзахоевне Сабановой, Зарке, как ее всю жизнь называли. Я пытаюсь объяснить себе – почему? Не потому, что я таким образом хочу увековечить ее память – и она, и я к этому всегда были абсолютно равнодушны. Не потому, что мне хочется высказать ей то, чего не успела сказать ей при жизни, потому что бабушка всегда знала, что мы ее любим – все ее семеро детей и двадцать внуков – без всяких слов. Думаю, дело в том, что из нашей жизни, из жизни нашего народа стремительно уходят устои, на которых все держалось многие века – большие семьи, скрепленные любовью, самоотверженностью, великодушием, безусловным поклонением перед старшими, но и абсолютным уважением старших к младшим. Я думаю, это важно – напомнить, какими были эти семьи.

ВОЙНА

Дедушка Игнат ушел на войну сразу. Из Ленинграда в Дигору вернулась Валя Кесаева с сыном Славой (ее муж, Астан Кесаев, был командиром подводной лодки на Черном море).

Перед приходом немцев все жители Дигоры ушли с нашими войсками. Потом, поскольку наши части отступали быстро, люди поняли, что их бросают без защиты, и остались в лесу, жили в шалашах. Туда и прискакали полицаи за Валей, которую выдал кто-то из земляков – жена командира, работала на почте и в случае оккупации автоматически становилась партизанской связной. Она прошла через женский концлагерь Равенсбрюк. В 1945 году этот лагерь освобождала часть Красной Армии, где начальником штаба был Алексей Кесаев – двоюродный брат Астана, который увидел ее фамилию в списке освобожденных, разыскал ее, и долго не мог поверить, что этот живой труп – красавица Валя.

Потом те же полицаи приезжали, говорили, что репрессий не будет, если никак перед новой властью не провинились, возвращайтесь по домам. В селе, в основном, стояли румынские части, но были и немцы.