Осетия - Алания | Осетины - Аланы | Сарматы

В общественной жизни осетин с древнейших времен ныхас играл важ¬ную роль. Термин «ныхас» в буквальном смысле значит «разговор»... В каждом осетинском ауле имеется определенное место, обычно в центре аула, для сборища стариков, которое тоже называется «ныхасом». Старики на «ныхасе» сидели на больших камнях, которые от долгого употребления не только отшлифовались, но даже приняли форму человеческого таза... 

На «ныхасе» старики занимали места строго по старшинству. Если стать лицом к сидевшим на «ныхасе» старикам, то самый старший, являвшийся председателем «ныхаса», занимал второе с края место с левой руки. Сидевший с правой стороны старик, занимавший крайнее место, считался заместителем старшего. Все остальные старики занимали места строго по старшинству по левую сторону. Кроме стариков на «ныхасе» всегда бывало много молодых людей, не имевших права сидеть при старших, а потому чинно стоявших на левом конце «ныхаса». Молодые люди с почтительным вниманием слушали рассказы стариков. «На «ныхасе» люди собирались не только для обсуждения важных общественных вопросов, но и для того, чтобы послушать новости дня или, как их называют по-осетински, «хабары»... 

«Ныхас» в прошлом осетинской действительности представлял собою такую родовую организацию, в которой каждый пользовался правом голоса. Старший предоставлял право голоса и молодым людям, когда в этом была необходимость. Молодой человек, которому предоставлялось слово, выходил на середину «ныхаса», чтобы его было видно и хорошо слышно всем старикам, и держал слово. Он говорил кратко и внятно по интересующему всех вопросу, после чего опять занимал своё место в ряду молодых людей. Надобно сказать, что молодые люди на «ныхасе» учились у стариков ораторскому искусству, почтительному отношению к старшим, знакомились с нормами обычного права, с мировоззрением и нравственными понятиями своего народа. «Ныхас» являлся своего рода «парламентом» родовой организации, в котором формировалось общественное мнение, обязательное для всех членов общества. На «ныхасе» обсуждались важнейшие вопросы общественной жизни данного общества. На «ныхасе» обсуждались возникавшие с соседними обществами конфликты и принимались по ним определенные решения. Вопросы, связанные с примирением кровников, конфликты между родами и даже между отдельными членами рода — также выносились на «ныхас». 

По всем вопросам — внешним и внутренним — выносились решения в строгом соответствии с нормами обычного права осетин... 

Понятия осетина о чести и человеческом достоинстве формировались в условиях доклассового общества, в котором лозунг «один — за всех и все — за одного» являлся основным. В сознании осетина личное и родовое были неотделимы. Каждый член родового коллектива считал себя ответственным за свой коллектив, а родовой коллектив, в свою очередь, считал себя ответственным за каждого своего члена. Отсюда осетин, оберегая свою честь и достоинство, одновременно оберегал честь и достоинство своего родового коллектива. 

По воззрениям осетин, человека можно оскорбить и опозорить физически и морально. К физическим оскорблениям осетины относили нанесение удара палкой или плетью. Осетины говорили, что палка существует только для собак, следовательно, ударивший мужчину палкой, равняет его с собакой, а потому в ответ на такое унижение и оскорбление человеческого достоинства следовало убийство... 

Таким же унизительным оскорблением осетин считал удар плетью. Плетьми били только бессловесных и бесправных рабов, а потому осетин считал для себя большим позором уподобиться рабу, которого наказывали плетью... 

Осетин считал себя оскорбленным, когда кто-нибудь дотрагивался до его головного убора. Шапка, по понятиям горца, вещь священная и неприкосновенная. Поэтому ни о каком другом предмете своей одежды горцы не заботились так, как о своей шапке. Горец мог ходить в рваной черкеске и рваных чувяках, но чтобы головной убор у него был образцовый. Как бы беден ни был горец, но шапку всегда старался иметь отличную. Да и как не заботиться о шапке, когда, по взглядам осетин и вообще горцев, она — принадлежность мужчины, а не платок — принадлежность женщины! Когда хотели пристыдить мужчину за трусость, ему говорили, что он не достоин носить шапку и пусть сменит ее на платок, и тогда не будет к нему претензий, предъявляемых вообще к мужчине. 

Шапка в глазах осетина — символ мужества, силы, отваги и превосходства перед женщиной, а потому она должна быть на голове мужчины неприкосновенной... 

Так же болезненно реагировал осетин на словесное оскорбление жены, матери или близкого покойника... Нравы доклассового общества веками воспитывали в осетине гордость и мстительность. За оскорбление личности и человеческого достоинства осетин жестоко мстил своему врагу. Господствовавший лозунг «кровь за кровь», являвшийся ярким отражением идеологии родового общества, веками воспитывал в осетине мстительность за нанесенное ему оскорбление. Никакое оскорбление не могло остаться ненаказанным... 

Своеобразны и специфичны понятия осетин о стыде. Вообще говоря, осетин весьма, стыдлив. Подчас он считает постыдными такие нормы поведения, которые для многих нередко могут быть совершенно непонятны. Весь комплекс понятий осетина о стыде по своему характеру может быть сведен к двум основным группам. К первой группе понятий, порочащих доброе имя человека, следует отнести нормы его поведения в обществе, а ко второй — нормы поведения человека в его личной жизни. О степени воспитанности человека в осетинском обществе принято было судить прежде всего по его отношению к старшим и умению вести себя в обществе. Благородный и воспитанный в духе осетинских патриархальных обычаев человек должен был относиться к старшим с большим уважением и предупредительностью. Проявленное непочтение к старшим, которое осуждалось общественным мнением, у осетин считалось стыдом, роняющим доброе имя человека. При старших младшему нельзя было сидеть, при разговоре нельзя было перебивать его, малейшее желание старшего следовало предугадывать и предупреждать, услуживать ему, знать свое место на «ныхасе», за столом и в пути, когда приходилось ехать куда-нибудь верхом со старшим. Среди молодых старший пользовался непререкаемым авторитетом. Недаром в осетинском народе сохранилась любопытная поговорка: «Зарондан фиддзаг ниссарфа финдз, уадтай бафарса зундабал» («Старшему сперва вытри нос, а потом спроси у него мудрого совета»)... 

Со своей стороны и старший в отношении к молодым должен был вести 

Себя в высшей степени корректно и тактично, не злоупотребляя своим положением. 

Большим стыдом у осетин считалось без приглашения, так сказать «хуаддзо» (ирон. «хаддзу»), приходить на поминки или пиры. Правда, непрошеного гостя никто не стал бы стыдить, но своим отношением к нему каждый давал ему понять, что поступок его, с точки зрения народных обычаев, заслуживает осуждения. Среди осетин сохранилась интересная поговорка: «Да губуни фадбал мацо» («Не следуй за своим желудком»). В этой поговорке отражены взгляды осетин, говорящие о том, что человек должен быть выше всякой сытости и что не желудок должен регулировать его поведение за столом, а его рассудок, который должен воздерживать его от предосудительных, с точки зрения общественного мнения, поступков... 

Осетин за общим столом не чувствует себя свободно, так как он скован массой условностей, несоблюдение или нарушение которых осуждалось общественным мнением. За столом осетин занимал подобающее ему по возрасту место и строго соблюдал освященный веками застольный этикет. Старики за столом вели себя очень чинно. Нередко кто-нибудь затягивал песню в честь Уасгерги, а ему вторили почти все присутствовавшие здесь старики. Сидели долго, но ели мало, потому что, по понятиям осетин, много есть — стыдно, а проявить обжорство — позор. И до сих пор в осетинском народе говорят: «Хунди фаццо афсастай, да хадзарма ба арцо астонгай» (На званый обед явись сытым, а домой возвращайся голодным). Осетин к голоду относился пренебрежительно. Проявить чувство голода, по его понятиям, было стыдно. И стоило немало усилий, чтобы осетина, даже когда он заведомо голоден, уговорить сесть за стол. А когда он садился, ел мало, причем сам процесс еды и хозяин и гость старались завуалировать приятным разговором... 

Еще большим стыдом, чем обжорство, у осетин считалось напиться пьяным. За общим столом осетины выпивали изрядное количество горского пива или араки. В результате выпитого осетины, правда, веселели, но ввиду того, что они знали меру, ни одного пьяного встретить было нельзя. За молодого человека, но в меру употреблявшего спиртные напитки, будь он даже из хорошей семьи, никто не выдал бы замуж свою дочь. 

Не меньшим стыдом в осетинском обществе считалась трусость, независимо от того, где она была проявлена,— при встрече ли с кровником или на войне. Своим недостойным поведением трус нарушал дружбу и товарищескую солидарность. Поэтому осетины проявленную на войне тру¬сость справедливо расценивали как предательство. Трусливый человек покрывал свою голову и весь свой род позором. Человека, проявившего трусость на войне, в осетинском обществе бойкотировали и презирали. О человеке, проявившем трусость, народ складывал позорящую его имя песню, и, наоборот, о человеке, совершившем героический поступок или погибшем в неравной борьбе смертью храбрых, тоже складывали песню, которая увековечивала добрую память о нем в народе... В осетинском обществе для мужчины считалось стыдом реагировать на физическую боль. По воззрениям осетин, мужественный человек не должен реагировать на физическую боль. Это равносильно плачу, а мужчина не должен вообще плакать, чтобы не уподобиться женщине, о которой говорят, что у нее «глаза на мокром месте»... 

Под непосредственным влиянием народных обычаев развивались и другие моральные качества осетина. Нормы обычного права народа вырабатывали в осетине честность и верность данному слову. 

Чувство честности в осетине было сильно развито. Не будет преувели-