Осетия - Алания | Осетины - Аланы | Сарматы

ШАТАНА ПЕРВАЯ И ЭЛЕН АДИАБЕНСКАЯ
Доказательная часть предыдущей теоремы о параллельности судеб нартовской Шатаны/Сатаны и Элен/Садан Адиабенской заканчивалась сравнением имен. Цитировалось мнение, что имена адиабенитов были сакско-скифского происхождения, и иллюстрацией служило имя Изата. Но в царском именнике еще два Монобаза – Первый и Второй, муж и сын Элен/Садан. Вот и племянника Кандака, вождя аланов, называли База. Этот Гунтигис-База – один из представителей готской династии Амалов. А это уже на несколько тысяч километров западнее Адиабены и на несколько столетий позднее первого века. И аланы уже разного вероисповедания. С такого извилистого следа можно начать складывать историческую мозаику второй героини эпической биографии.
ШАТАНА ВТОРАЯ И АМАЛАСУНТА
Меня уже критиковали за рациональное и прямолинейное прочтение эпических текстов, но буду последовательна. Готова к тому, что и читатели в свою очередь будут последовательны в своей критике.
В свое оправдание мне нечего сказать, на этот раз я пыталась установить в истории женщину, чья судьба, вернее ее трагический конец, была бы связана с озером, и которую можно сравнивать с нартовской Шатаной. Точнее, с героиней кадагов о том, как Сослан пытался вызволить Шатану из озера Ада.
Во второй теореме тоже семь пунктов: 1. Дворцовый переворот.
2. Попытки сильной женщины высокого статуса спастись. 3. Озеро и смерть. 4. Мститель с востока. 5. Война. 6. Истребление соплеменников женщины. 7. Имена. А также пункты, не вошедшие в основную повестку, но достойные упоминания.

Мы исходим из презумпции о синкретичности образа Шатаны, о том, что она – героиня аланов, богиня осетинской "Нартиады" – могла иметь более одного исторического прототипа.
Чудо рождения и родословная обрекают ее на неординарность характера и судьбы, и поэтому Шатáну  осетинских нартовских кадагов "аршином общим не измерить". И она оправдывает ожидания, превосходя всех красотой, умом, ловкостью, практичностью. Она "’фсин", "безусловно, первая леди в стране нартов", мудрая и вещая, щедрая и хлебосольная, незаменимая и независимая. Можно ли сравнить ее с кем-либо? В других эпических системах, в сказаниях о нартах, бытующих у других народов, даже фольклористы и классики осетиноведения не нашли женских образов подобных мощи и масштаба.

Этнографическая лексика в семантическом отношении разнопланова, и этому есть объяснение. Она своими корнями уходит в глубокую древность, отражая вековую стойкую традицию этнокультуры народа, тесно связанную с аналогичной культурой других этносов; включает слова, отражающие национальные особенности материальной культуры, специфические свойства духовного облика, черты национально-этнического характера. Лексику духовной культуры составляют термины родственных и семейных отношений и слова, относящиеся к мифологии, фольклору, обрядам, народной музыке, танцам и др.
Лексема чындз / киндзе в значениях ‘невеста’, ‘невестка’, ‘сноха’ относится к этнографизмам, отражающим наименования традиционных обрядов сватовства, бракосочетания. Чындз восходит к иран. *kantī- (kan+ tī), где tī-, по мнению В.И. Абаева, оформление, характерное для восточноиранских языков: пам.в. könd, kǝnd ‘женщина’, ‘жена’, kǝnd yund ‘жениться’ (”нести жену“ = ус хæссын); ср. также -k’in в t’ik’in (< *pati-kin) ‘госпожа’, ‘знатная дама’ (I, 607-608). Это слово распознается в аланских фразах, пишет В.И. Абаев, в форме χιυτζ ‘женщина’, где звуковое kinz- < *kantī-, записанных византийским писателем И. Цецом в середине XII века в поэме "Теогония". Она посвящена происхождению греческих богов и перечислению троянских и греческих героев. В первой части эпилога И. Цецом даны на различных языках выражения и формулы приветствия (35–36 стихов) на основе греческого алфавита, среди которых имеются и два на аланском языке, ставшие предметом долгой дискуссии (Т.Т. Камболов).

Обряд "Похороны убитого молнией", называемый у осетин "Цоппай", фиксируется фольклористами и этнографами с XVIII века, но и в наше время отправляются обряды, связанные с идеей моления Небу. Удар молнии в дерево, человека, место, после чего исполняются ритуальные действия "Цоппай" – это окказиональная причина необходимости провести обряд, она всегда неожиданна.
В "Дневнике путешествия в 1781 году от пограничной крепости Моздок во внутренние области Кавказа" немецкий подполковник Штедер описывает интересующий нас обряд так: "Они хотят называться христианами и имеют некоторое знакомство с христианскими верованиями, например, с Великим постом и почитанием св. Георгия и Ильи, но все это – вперемешку с суевериями. Пример таких суеверий я увидел при моем возвращении в Кубати. Сильная гроза, часто наблюдавшаяся в предгорьях, погнала работавших в полях женщин в селения и в 50 шагах от моей палатки убила молодую женщину. После удара те, которые с ней шли, издали крик радости, стали петь и танцевать вокруг убитой. Все полевые работники, так же как и все жители селения, собрались вокруг танцующего круга, невзирая на то что гроза продолжала бушевать. Их единственным напевом был: "О Елаи! Ельдаер чоппей" <…> (К убитой подходит уцелевший после удара молнии юноша и, будучи в экстазе, сообщает собравшимся, что он видит у Ильи) <…> Самыми значительными были приказ поддерживать огонь в течение 8 дней возле трупа и воздержание от всяких работ и ремесел. Были собраны подарки, убитая положена в гроб и выставлена в течение 8 дней на подмостках. На восьмой день ее положили в новую арбу (телегу), которую должны были везти пара быков с белыми пятнами <…> Гроб был поставлен, наконец, на телегу, запряженную быками, и им позволили идти, куда они хотели; где они сами остановятся, и должна была быть похоронена убитая".

Освещение вопросов, связанных с вооружением, важно как в этнографическом аспекте – для реконструкции истории военного дела осетин, так и в лингвистическом: ознакомление с архаичными элементами в материальной культуре осетин и родственных им племен способствует восстановлению терминов, связанных с их военным искусством.
Линию клинкового холодного оружия скифо-сармато-алано-осетин, характеризующегося наличием лезвия вдоль продольной оси оружия, длина которого больше, чем длина рукояти (боевая ударная часть), составляют мечи: акинак, фæринк кард, æхсар; сабля – æхсаргард; кинжал – хъама; боевой нож – кард.
Изучением военного искусства скифов, савроматов и аланов занимались А.И. Мелюкова, Б.Н. Граков, А.В.Мишулин, К.Ф. Смирнов, А.М. Хазанов, С.С. Бессонова, А.А. Сланов, А.В. Кузнецов, А.Е. Иванеско, Р.Г. Дзаттиаты и др.
Добавим, что военный быт ираноязычных народов древности и Средневековья передан также Нартиадой – организацией военного дела нартов.
Предлагаем обзорную статью о холодном клинковом оружии скифов, савроматов и аланов, выполненную на основе исследований вышеозначенных авторов.

В осетинском культе мертвых покойника оплакивают беззвучно и в голос; беззвучный плач представлен рыданием (еххæй куыд; богъ-богъ; хъæрахст), громкий обозначается лексемами "æрдиаг"; "цъæхахст".
Осетины отличают обычный плач "куыд" от ритуального "хъарæг". Обрядовые плачи "хъарæг" сопровождались древнейшим характерным ритуалом скорби – самоистязанием. Причитания хъарджытæ первоначально были обрядовой поэзией с магическими и религиозными аспектами; возникли из потребности быть средством задобрить усопшего (магическая функция причитаний), показать ему степень горя остающихся через скарификацию, т.е. выдирание волос, царапанье лица, порезы на теле и пр. местах в процессе ритуального акта.
По свидетельству греческого писателя Лукиана, у аланов наблюдалось теснейшее сходство со скифами во всем, включая их одежду, обряды и обычаи. Лукиан упоминает также, что сами церемонии, связанные с похоронами, общи для всех народов; и в Древней Греции покойного провожали причитаниями и скарификацией: начинались "вой женщин, и слезы всеобщие, и биение себя в грудь, и волос терзание, и щек кровью обагрение. Иной раз одежды раздирают и прахом головы посыпают, и живые являют вид более жалкий, чем сам умерший: они нередко валяются по земле, головами бьются о землю…"

Стрела как метательный снаряд, выпускаемый из лука или арбалета, представляла собой тонкий стержень, с одной стороны снабженный острым наконечником, и узкими лопастями – с другой. Наиболее качественными и востребованными считались стрелы с гранеными наконечниками в виде узкой пирамиды, поскольку обладали высокой точностью попадания и пробивной силой. Скифы первыми начали отливать граненые наконечники из бронзы.
Усовершенствованные и изготовленные из кремня и обсидиана, белого и красного камня, по своей форме с ассиметрично выемчатым основанием, с боковой выемкой или скошенным основанием, с широким стерженьком для насадки наконечники стрел найдены в огромном количестве в тлийских погребениях, датированных VIII–VI вв. до н.э. О важности и необходимости этого атрибута воина и его сакральном значении говорят многочисленные изображения стрел различных конструкций, их наконечников, колчанов на предметах кобанской культуры (Б.В. Техов).

Камни почитались издревле. Природа, наделив их прочностью, предназначила им быть монументами, и если уж не вечными, то, по крайней мере, долговременными культовыми и сакральными объектами. В осетинской Нартиаде самым известным камнем является Серый камень забвения. Можно ли найти ему родственников, дальних и близких, по функциям и по цвету?
Если бы камни могли говорить, люди бы знали все. А так известно только то, что рассказали люди. Из камня могут родиться боги и герои, в камень можно обратиться, на камне можно переплыть море, на нем может испытываться сила богатырей, на нем приносились жертвы. Что бывают камни смерти и воскрешающие камни, камень высокомерия и камень бесстыдства. Что в камень может вселиться недобрая сила. Что у камня может быть добрая сила, и он может быть чудодейственным. Рассказывают, был такой и у нартов.

В прошлом особым почетом в каждом осетинском доме пользовался невысокий трехногий столик – фынг/фингæ. Обычно он имел круглую плоскую столешницу без бортика или с разной степени выраженным бортиком. Были столешницы и в форме различной глубины блюд. Иногда в центре столешницы делалась небольшая выемка для соли или прикреплялась медная чаша. Чаша могла вытачиваться вместе со столешницей из одного куска дерева. Три ножки, порой украшавшиеся фигурным орнаментом или имевшие несколько изогнутую форму, крепились в пазах оснований столешниц или самих столешниц. Они могли дополнительно соединяться между собой деревянными связками различных форм.
Появление таких малых форм столиков связывают с отсутствием традиции общесемейной трапезы. Кроме постоянно находившегося у очага стола (диг. тъæрвингæ) имелись и другие, включая столики для гостей. После трапезы их помещали вверх ножками на специально вбитые высоко в стену деревянные колышки или вешали на стену на петле, продетой через просверленное в крае столешницы отверстие. Волшебные и обычные фынги неоднократно встречаются в осетинском эпосе, пословицах и поговорках.

Предмет сегодняшнего повествования – ‘биография’ социального термина "тæрхон", вызывающего расхождения по этимологии.
Слово тарха́н М. Фасмером, c cсылкой на Радлова и др. этимологов, дано в значениях: 1) "сословие, свободное от налогообложения", 2) "скупщик льна, конопли, щетины, кож (в деревнях)". Из тур., чагат. tаrχаn "привилегированное сословие", др.-тюрк. tarkan "сан", уйг. tаrχаn. Титул тюрк. имел широкое распространение (IV, .25).
По В.И. Абаеву, термин тæрхон имеет значения "суждение"; "обсуждение"; "решение"; "судебное решение"; "суд" (процесс); производные: тæрхон кæнын "judicare"; тæрхæттæ кæнын "судить-рядить", "рассуждать"; тæрхонгæнæг, тæрхоны лæг "судья", "judex"; тæрхондон "суд" (учреждение) (т.3, 275–277). Желающих ознакомиться более подробно отсылаем к "Осетинско-русскому словарю" Т.А. Гуриева, Э.Т. Гутиевой (IV, 43 и сл., 2020).