Приветствую Вас Гость!

Четверг, 18.04.2024, 19:38
Главная | Регистрация | Вход | RSS

Главная » 2007 » Июль » 13 » АЛАНЫ В ДРУЖИНЕ ВАХТАНГА ГОРГАСАЛА

---

АЛАНЫ В ДРУЖИНЕ ВАХТАНГА ГОРГАСАЛА	15:42
Р. Г. Дзаттиаты В сочинении грузинского историка XI века Джуаншера Джуаншериаии «Жизнь Вахтанга Горгасала» (Вахтанг Горгасал — царь Восточной Грузии (г.р. неизвестен — ум. 502 г.) есть интересные сюжеты, связанные с Осетией. «В пору, когда Вахтангу исполнилось десять лет, явились бесчисленные войска овсов и полонили Картли от начала Куры до Хунани, разорили просторы, но укреп­ленные города миновали, за исключени­ем Каспи. Город же Каспи захватили и сокрушили, увели сестру Вахтанга Мирандухт — девочку трех лет. Не овладев долинами картлийскнми, а также Кахети, Кларджети и Эгриси, вторглись в Ран и Мовакан, полонили их, прошли ворота Дербента, ибо сами дербендцы указали им этот путь, а затем победно вернулись в Овсети» (1, с.60). Возмужав, уже 16-летним, Вахтанг собирает войско и, совершив успешный поход в Осетию, возвращает пленников-грузин, сестру свою и с добычей возвращается в Грузин­ские пределы. В описании последовавших затем событий имеется любопытный эпи­зод. «Царь Вахтанг... раздал дары народу своему, сделал знатными всадников мно­гоопытных, отважно сражавшихся против овсов (буквально: «среди овсов» или «в овсах» — омас шина овстаса») (1, с.67). Мы позволили себе усомниться в точ­ности передачи мысли Джуаншера. В самом деле, кого сделал Вахтанг Горгасал знатными? Тех, кто сражался против овсов или тех, кто сражался «в овсах»? Иными словами, непонятной остается этническая принадлежность «возвышен­ных» — грузины это или осетины? На первый взгляд вроде ясно, что отличившиеся в битвах получили в знак награды «возвышение», означавшее, видимо, повышение статуса в государственной ие­рархии. Вряд ли это коснулось рядовых воинов. Что касается начальников отря­дов, то и они, уже до этого входившие в привилегированную часть общества, едва ли нуждались в возвышении. Здесь нам представляется другое. Указанное «воз­вышение» отличившихся в боях воинов расценивается исследователями как со­здание личной привилегированной дру­жины царя (2). Как известно, Вахтанг Горгасал начал (после долгого владычества персов) борь­бу за освобождение Картлийского царст­ва. Для этого нужна была армия, обнов­ленная в структурном отношении. Осо­бую военную функцию должна была нести царская дружина по сравнению с прочими отрядами, включая дружины отдельных феодалов. Наиболее надежной в смысле приверженности была личная царская дружина. На нее он опирался при всех перипетиях, которые происходи­ли в государстве. Надо полагать, что эта дружина находилась в более привилеги­рованном положении, нежели остальные воины. Попасть в нее было большой честью. Непосредственная зависимость от царя и царского дома была гарантией исключения неподчинения, проявлением сепаратизма и пр. На феодалов-вассалов царя твердой надежды не было. В этом случае иноэтничные воины оказывались более надежными, поскольку целиком зависели от своего сеньора-князя или царя. Примеров тому в истории имеется немало. В XII веке грузинский царь Давид Строитель сформировал личную гвардию «монаспе», которая была укомп­лектована из воинов негрузинского про­исхождения, но «христианами верными, проверенными в боях». Скорее всего они были аланами и армянами, т.е. происхо­дили из кавказских христианских народов. В Дидгорской битве (1121 г.) в составе армии Давида Строителя участ­вовали аланы-наемники в количестве 5000 человек (3, с.69). Сеньор ценил свою дружину, заботил­ся о ней. Для наемников-варягов Яросла­вом был выстроен дом — двор в Новгоро­де, «обитый внутри красным сукном» (4, с.279). В древности и средневековье, да и в новое время, имя, которое давали мла­денцу, часто было значащим, теофорным, со значением апотропейной магии, уни­чижительно-отвлекающим, с зоологиче­скими или устрашающими элементами, со знаком предначертания, тотемистиче­ского характера и пр. Видимо, с военны­ми отрядами и обычаями связано и наречение будущего царя Вахтангом и добавление к его имени прозвища «Горгасал» — «Волчья голова». Джуаншер Джуаншериани рассказывает, что во вре­мя ожесточенных боевых действий с персами (а скорее всего — до них) «Вахтанг соорудил себе шлем из золота и изобразил спереди Волка, а на обратной стороне — Льва. И устремлялся он туда, где сдавали силы грузин, и под его натиском падали воины персидские, слов­но онагры под натиском львов. Впредь персам стало невмочь противостоять ему ибо запомнили того, у кого выведены (на шлеме) Волк и Лев, и при виде Вахтанга восклицали: «Дур аз Горгасал», что озна­чает следующее: «Остерегайтесь головы Волчьей». После этого и нарекли царя Вахтанга Горгасалом (1, с.81). Это объяснение древнего историка кочует из одного издания в другое, можно сказать, без комментария. При ближайшем рассмот­рении уже само имя «Вахтанг» имеет «волчью» основу. В.И. Абаев, восстанав­ливая это имя из Вахтанг — Warhlang-Varka-tanu, определяет его как «имеющий волчье тело» и приводит аналогии из осетинского нартовского эпоса Warhlanag (5, с.87). Иными словами, имя Вахтанг означало (по-персидски) «имеющий вол­чье тело». Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов разделяют это положение В.И. Абаева и говорят о распространенности культа волка и особой роли последнего на Южном Кавказе, а также отложении его в языковой практике ряда народов, о табуировании имени волка и замене заимствованными словами (6, с.496). Согласно этим данным, еще до того, как у персов укоренился в лексиконе призыв остерегаться грозного противни­ка, для них уже он был «имеющим волчье тело». В результате в сочетании имени царя с прозвищем получилось нечто несуразное, почти тавтологиче­ское: «имеющий волчье тело — волчья голова». Дважды связанный с «волком» (первоначально с наречением «закон­ным» именем, а затем и присовокуплени­ем к нему клички), прославленный гру­зинский царь, по нашим предположени­ям, и в самом деле имел связь с волками (разумеется, не в прямом смысле). Эта связь почему-то была замечена только персами, «не обратившими» даже внима­ние на то, что на шлеме Вахтанга изображалось не менее хищное и грозное животное — лев. Однако, за исключени­ем вышеупомянутого свидетельства Джуаншера об изображениях на шлеме Горгасала, в источниках никаких других сведений нет. Следует полагать, что данный пассаж древней хроники является домыслом, понятным средневековому ав­тору и его современникам и объясняю­щим прозвище царя. Исследовавший вопросы воинских обычаев у европейских народов итальян­ский ученый Ф. Кардини специально останавливается на ритуальном и психо-поведенческом превращении воина в ди­кого зверя. Обычаи, по которым победи­тель украшает себя останками повержен­ного противника, уходят в глубокую древность. Это необходимо рассматривать не только как показатель героизма или хвастовство героя (например, одевание шкуры, украшение костюма клыками и когтями и пр.). Воин как бы «превращается» в зверя. Воины-звери терроризировали противника. Их переодевание (пере­воплощение) действует не только на противника, но в первую очередь на самого надевшего шкуру. По словам Ф. Кардини, «германский воин, рычащий как медведь, либо надевший на себя собачью голову, как бы на самом деле становится медведем, волком, бешеной собакой. Между ним и животным, с которым он себя отождествлял, устанавливалась симпатико-магическая связь» (7, с. 113). Одетый в шкуру барса Тариел «Вепхисткаосани» («Витязь в барсовой шкуре»), безусловно, является ярким примером этого древнего обычая, а не просто использующим мех для одежды. Заметим, что, к сожалению, иллюстра­ции к великой поэме Ш. Руставели грешат истиной, представляя шкуру бар­са на герое как декоративный элемент. Приведем еще один интересный при­мер. Вахушти Багратиони, как известно, оставил не только описание и историю царства грузинского, но и составил карты и, что представляется нам особенно важ­ным, гербы отдельных провинций Грузии и соседних территорий. Среди них — гербы Осетии и Дагестана с изображени­ями хищников — барса и волка — на фоне гор. Нам трудно судить, каковы были мотивы этой символики, но можно выдвинуть два предположения. Или Ва­хушти является автором обоих гербов и отразил свое негативное отношение к периоду, в котором сам жил, именуемому «Особа» и «Лекоба» или эти страны (Осетия и Дагестан) действительно име­ли собственную геральдику, схематиче­ское изображение которой дал просве­щенный царевич. Тщательное исследова­ние гербовника Вахушти позволяет сде­лать важные выводы, но в то же время настораживает в нем (гербовнике) имею­щее место единообразие, объясняющееся, возможно, слабым владением названным автором искусством рисования. Однако, как бы там ни было, для народов регио­нов, действительно отличавшихся особой воинской доблестью, Вахушти считает возможным передать их характер посред­ством изображения хищников — барса и волка. Иными словами — здесь явно проявляется «звериная» атрибутация об­разов. Отождествление воина с хищником, в особенности с волком, как самым распро­страненным яростным зверем, отмечено исследователями у многих народов как в фольклоре и обычаях, так и в литературе. К примеру, Р.С. Липец приводит ряд свидетельств из тюркского эпического наследия (8, с. 13, 17, 20, 54-55). В киргизском «Манасе» — представ­лена чуть ли не вся Азия: из разных «земель» сошлась разноплеменная дру­жина (корок чоро). В ней: «Сорок тигров, сорок волков Чьи сверкают копья пестро, Чьи мечи блистают остро, Вы покинули сорок земель, Вас связала едина цель И связала присяга вас» («Манас», 230). И далее: «Сорок его боевых волков, молодых и стариков, начальников его полков...» В калмыцком «Джангаре» находим обращение к главному его герою Джангару: «Барсов таких немало на свете, как ты, Все мы такие же ханские дети, как ты». В монгольском «Гесере» герой превра­щается во многие ипостаси, в том числе в «девять серых небесных волков». И еще: «монгольский хан Хулан» в ночь оберты­вается волком, а днем — вороной. Ф. Кардини приводит данные о воен­но-религиозных обычаях древних гер­манцев. «В их обществе известно сущест­вование дифференцированных воинских обществ, обладающих особенной сакральностыо... Эти сообщества состояли из прошедших инициацию воинов, которые своим внешним видом отличались от остальных людей. У них в ходу была специфическая эмблематика, особая ма­нера поведения... Их братство — стая» (7, с.120). Отношение соплеменников к воинам-волкам разнос. Безусловно отрицатель­ное у тех слоев населения (непосредственных производителей), которым они наносили ущерб. Однако, статус у них был вес же достаточно высоким, и во время всеобщей опасности они для всех считались надежной защитой. Воинские объединения или дружины нередко сравниваются с волчьей стаей. Дружина (волчья стая) являлась приви­легированной группой, имела соответст­вующую атрибутику и, конечно, счита­лась высокопрофессиональной. В стас-дружине, по всей видимости, существова­ла «железная» дисциплина, цементиро­вавшаяся властью начальника, команди­ра, предводителя. Поскольку все в стае — «волки», то во главе нее должен нахо­диться вожак-глава «волков». Дружина таких «волков» была и у царя Вахтанга. Поэтому, возможно, прозвище царя было не «волчья голова», а «глава волков». Итак, по нашему гипотетическому построению, Вахтанг возглавлял особую, приверженную ему «дружину — волков». В любом случае особая царская дружина — «тадзреули» существовала. Кто же входил в нее, в эту привилегированную часть войска, гвардию? Выше мы попыта­лись сказать, что более верной царю должна была быть иноэтническая группа. В самом деле, такая группа (или отряд), не имея кровнородственных (во всяком случае в первое время) связей и корней в местной среде, безусловно, зависела бы от своего хозяина-сюзерена, возвысившего их (до известного предела), щедро одаряющего всеми благами, предоставляющего определенные льготы и т.д. Особенно повышалась роль царской гвардии в процессе усиления отдельных феодалов и стремления их к обособлению. Кроме того, составные части армии, организо­ванной по системе «садрошо» (вое­водств), вероятно, привязывали армию в определенной степени к месту жительст­ва, тогда как у наемной дружины подо­бных тенденций не было. Преимущества иноэтничной военной группировки или дружины как будто налицо. Мы отмечали, что это не собст­венно наемники, которые на договорных началах и на определенное время выпол­няли военные функции. Здесь должны были действовать другие принципы. Как отмечает, Ф. Кардини, в приглашении «варваров» в римскую армию (I1-IV вв.) было не только стремление воспользо­ваться военными навыками степняков и прочих народов. Не последнюю роль сыграла и слава верных и доблестных воинов, каковой варвары пользовались в Риме (7, с.148). Так, «при императоре Грациане (375-383 гг.) аланы включают­ся в состав римской армии, а сам импера­тор появляется перед войсками в аланском вооружении» (10, с.35). Следует предположить, что Грациан одевался в «аланское» одеяние не потому, что оно ему нравилось (хотя это и не исключает­ся), а из желания больше привязать к себе воинов-алан и продемонстрировать одеждой свое особое отношение к аланам. Это, как известно, кончилось для импе­ратора трагически: недовольные римские солдаты убили его (11, с.38). Из этого эпизода видно, что Римские императоры не только вступали в договоры с аланами, но и ценили эти союзы. Видимо, для этого были свои особые причины. О развитом военном искусстве у алан, об их превосходном оружии, которым они владели в совершенстве, красноречиво говорят летописные свидетельства, свидетельствующие о многочисленных похо­дах-набегах как по собственному почину, так и в качестве конфедератов, союзни­ков и наемников. И действительно, пло­хих воинов в союзники не берут, воевать не приглашают. Но хороших воинов немало имелось у разных народов. Вер­ных же было меньше. Так вот, аланы отличались верностью долгу, о чем писали древние авторы (12, с.164, 171, 181). Понятие долга, конечно, несколько расплывчато и, видимо, не столько долгу были верны аланы, сколько клятве. По всей вероятности, поступавшие на служ­бу, давали особую клятву. Верность ей выдерживалась аланами до конца и это знали все, кто с ними сталкивался. Безусловно, это было известно Вахтангу, как много позже и монгольским влады­кам, у которых аланы были верными телохранителями («даругачи»), снискав­шими благодарность, славу, особую по­хвалу, выражавшуюся в выдаче золотых и серебряных пайцз (13, с.282-299). Текст клятв не дошел до наших вре­мен, но в осетинском языке сохранились слова этого круга понятий: «ард» — клятва, «ардхæрын» — давать клятву (букв, поедать — «ард»), «æрдхорд» — связанный клятвой, названный брат-по­братим «æрдхæрæн» — прославленный (т.е. то, чем можно покляться), «мæнгард» — клятвопреступник, вероломный (14, с.60, 174. 15, с.93). Верность клятве была нормой у алан-осетин, тогда как нарушение ее — счита­лось бесчестьем. Слово «мæнгард» — клятвопреступник — являлось довольно тяжелой и суровой инвективой. Иными словами, аланы отличались тем, что в последующие времена называли чувст­вом воинского долга, восходящим к вер­ности клятве, побратимству, зафиксиро­ванным еще у скифов — генетических предков алан-осетин (16, с.42, рис.81 в тексте, рис. 203). Это качество, бесспор­но, должно было импонировать Вахтангу Горгасалу, когда он набирал свою дружи­ну (гвардию). Косвенным подтверждени­ем тому, что наемников-дружинников набирали в аланской среде, кажется, являются и сведения древнеармянского историка Лазаря Фарпеци. Более того, по мнению Г.В. Цулая, во время антипер­сидского восстания картлийцев и армян Вахтангу удалось собрать вспомогательную группу воинов только среди алан, обитавших у Дарьяльских ворот, всего 300 всадников (17, с.90). Другие народы на Северном Кавказе, в частности «хоны» (гунны), на которых надеялся Вах­танг, подвели его, хотя Горгасал был уверен в их поддержке. С другой стороны, до этого события Вахтанг ходил походом на Аланию-Осетию и, казалось бы, аланы не должны были вступить в союз с Вахтангом. Однако отношения на практике сложились совершенно иные. По очень интересному наблюдению Г.В. Цулая (в процессе анализа текста другого источника из «Картлис Цховреба»), Вахтанг не покорил силой оружия овсов у Дарьяльского прохода, обязав их нести охранную службу в Дарьяльских теснинах, а привел их в подданство. Согласно источнику, в тексте употребле­но не ДАИПКРА (завоевал), а ДАМОРЧИЛА (привел в подданство). Последнее скорее всего осуществлялось дипломати­ческим путем (17, с.90-91). Разница большая. Это мнение исследователя даст нам возможность подтвердить предполо­жение о том, что Вахтанг Горгасал наби­рал дружину из тех воинов-овсов, кото­рые отличились, оказали ему яростное сопротивление во время его похода в Осетию. Известно, что привлечение алан в картлийскую армию или в дружину гру­зинских царей (как в дружины отдельных феодалов), несомненно, происходило и в последующие времена. Однако, интерп­ретируя источники, любопытно отме­тить, что согласно «Картлис Цховреба», Вахтанг Горгасал «подчинил себе осетин и кипчаков и воздвиг ворота осетинские, которые мы называем Дарьяльскими, над ними построил высокие башни и охран­никами поставил соседних горцев» (18, с.46). Как показали исследования, под эти­ми «горцами» следует иметь ввиду алан, давно уже проникшими в высокогорье Центрального Кавказа и явно доминиро­вавшими здесь. По словам Г.В. Цулая, текст хроники «Жизнь Вахтанга Горгасала» действительно позволяет определить, что между периодами господства на Се­верном Кавказе гуннов и кипчаков был еще один исторический пласт — гегемо­ния на Северном Кавказе овсов-алан (17, с.91). Из этого следует, что именно аланам и поручалась охрана перевалов, разумеется, на основе определенных до­говорных условий, и военные союзы с народами Северного Кавказа в первую очередь осуществлялись с аланами и, как мы полагаем, военную гвардию или дружину Картлийскнй царь Вахтанг Горгасал набирал из волонтеров-алан. Надо полагать, что несколько позже (VI в.н.э.), когда персы захватили Вос­точную Грузию, они привлекали для Охраны тех же горних перевалов Главно­го Кавказского Хребта давно испытанных в боях алан. По крайней мере, в грузин­ских источниках на этот счет имеется интересный пассаж: «Когда прекратилось царство в Картли, усилились персы и покорили Герети и Армению. Но Картли сильнее покорили и вступили к кавказцам и соорудили врата Осетии, одни большие ворота в Овсетни же и двое — в Двалетии, и один — в Парчуане Дордзокетском и тех горцев поставили стороже­выми» (18, с.47). Постоянное пребывание алан на месте службы предполагало их постепенное оседание. Следует думать, что всадники-дружинники не только получали жало­ванье, довольствие и обмундирование, но и земельные наделы. Не подлежит ника­кому сомнению, что с течением времени они ассимилировались в грузинской сре­де, восприняв грузинский язык, грузин­скую культуру, т.е. со временем стали частью грузинского народа, часто попол­няя привилегированные слои грузинского общества, как например, это произошло с потомками осетинских царевичей — Ростома и Бибила, основавших новую фео­дальную династию Сидамон — Эриставов в Ксанском ущелье (18, с.85-100). По нашему предположению, дружина царя Картли Вахтанга Горгасала состояла из алан. По некоторым аналогиям, дру­жина профессиональных воинов называ­ла себя братством «волков» и поэтому предводитель дружины становился гла­вой этих «волков». Царь, как действи­тельный начальник — сюзерен дружины, вполне мог получить прозвище «глава волков». Возможно, именно так следует переводить с персидского прозвище царя «Горгасал». Лишь значительно позже, под влиянием христианской идеологии оно было переосмыслено и получило иное истолкование. Найм или приглашение алан в войско или дружину — факт, неоднократно имевший место в истории Грузии. На это были веские причины: высокое мастерст­во профессионалов-воинов, передовая во­енная тактика, постоянно обновляющее­ся вооружение, мастерское владение им и главное — неоднократно подтвержденная на практике верность сюзерену-военноначальнику, основанная на особом отно­шении, возможно, идеологического, а точнее сакрального характера, к клятве или присяге, дававшейся воином его побратиму-предводителю. Доступные нам источники нигде не противоречат этому положению. ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА 1. Джуашиериани Джуаншер. Жизнь Вахтанга Горгасала. //Источники по истории Грузии (пер., введение и примеч. Г.И. Цулая). Тбилиси, 1986, Вып. 43. 2. Чхатарашвили К.Л. Социальная сущность военной организации феодальной Грузии. //Авто-реф. докт.дисс, Тбилиси, 1987. 3. История Грузии, (под ред. II. Перзепишвилн), 5-е изд., Тбилиси, 1969. 4. Граков П.Д. Избранные труды. М., 1959, Т.П. 5. Абаев В.II. Осетинский язык и фольклор. М., -Л.. 1940. T.I. 6. Гамкрелидзе Т.В. Иванов Вяч. Вс. Индоевро­пейский язык и индоевропейцы. Тбилиси, 1984, Т.П. 7. Кардиии Франко. Истоки средневекового рыцарства. М., 1987. 8. Липец Р.С. Образы Батыра и его копя в тюрко-монгольском ЭПОСС. М., 1984. 9. Цулая Г.И. Джуаншср Джуашпсриапи и его исторический труд.// Введение к книге Джуаншера Джуапшернаии «Жизнь Вахтанга Горгасала». 10. Кузнецов В.А. Очерки истории алан. Орд­жоникидзе, 1984. 11. Кулаковскпй Ю. Аланы по сведениям клас­сических и византийских писателей. Киев, 1899. 12. Charles M. Brand. Byzantium conjoins the West. 1180-1204. — Harvad Unuvcrsity cress. Camndc, Massachuscts, 1968. 13. Иванов А.И. История монголов (Юань-ши) об асах аланах. Спб., 1914, Т.И, вып. III. 14. Абаев В.И. ИЭСОЯ, М., — Д., 1958, T. I. 15. Абаев В.И. ИЭСОЯ, Д., 1 "73. 16. Сокровища скифских курганов в собрании Государственного Эрмитажа. Д., 1966. 17. Мровели Леонти. Жизнь картлийских ца­рей. М., 1979. 18. История Осетин в документах и материалах. Цхинвали, 1962. ГЛ. Материал взят из книги С.П. Таболова "Аланы. История и Культура". Изд. 1995 год. при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна
Просмотров: 5267 | Добавил: Рухс | Рейтинг: 1.0/1 | - Оценить - Отлично Хорошо Неплохо Плохо Ужасно

Схожие материалы:

Всего комментариев: 0