Приветствую Вас Гость!

Вторник, 07.05.2024, 13:59
Главная | Регистрация | Вход | RSS

Главная » 2023 » Ноябрь » 9 » ПРАЗДНИЧНЫЙ МИР ОСЕТИН.ГЛАВА II. КАЛЕНДАРЬ

---

ПРАЗДНИЧНЫЙ МИР ОСЕТИН.ГЛАВА II. КАЛЕНДАРЬ	18:50
ГЛАВА II. КАЛЕНДАРЬ Смысл и идея праздника, общие принципы исчисления праздничных дат предполагают дальнейшее знакомство с этим многосложным явлением культуры. В данном случае полезно будет остановиться на известных нам народных праздниках. В каждом выделенном сезоне мы попытаемся рассмотреть обобщенную характеристику конкретного праздника. В первую очередь, наше внимание привлекут календарные торжества, связанные с сельскохозяйственным циклом и семейной обрядностью. Для понимания связи между праздником и календарем необходимо оговорить тот небезынтересный факт, что для некоторых из них отсутствуют четкие границы. В народном представлении праздник не ограничивался календарным днем, а охватывал несколько суток. Сведения собранные среди знатоков народного быта иногда не соответствуют друг другу. К примеру, праздник, посвященный патрону плодородия и покровителю браков Хуыцау-дзуар в Куртатии отмечают весной, а в других местах Осетии — наоборот, осенью. О причинах подобного расхождения можно догадываться, о чем будет сказано ниже, но факт остается фактом. Число аналогичных примеров можно было увеличить, но в данном случае важно показать существующий, вернее кажущийся разнобой. Ведь чередование народных праздников предстает как последовательность довольно крупных праздничных отрезков с размытыми границами. В каждом из них подчеркивается момент кульминации с которым и связывается календарная дата. Более того, есть праздники, отмечаемые по два раза в год. Среди них такие как Аларды, Тутыртæ, Фæлвæра и другие. По материалам Ел. Гутнова праздник в честь Мкалгабыртæ отмечался четыре раза в год. После всех этих оговорок переходим к рассмотрению праздников. 1.Зимний цикл Зимний цикл начинается с праздника Цыппурс/Цæппорсе, предшествующий Новому году. Этот праздник соответствует православному Рождеству. Надо сказать, что это не просто календарное совпадение двух различных праздников. Осетинское название цыппурс — восходит к древнеиранскому слову со значением сорок. Происхождение этого слова связано с сорокодневным постом, который предшествовал в отдаленном прошлом этому торжеству. В 1928 г. Бекыза Каргиев писал, что некоторые осетины, преимущественно старшего возраста, постились на протяжении двух недель до праздника. В качестве сравнения укажу, что православная церковь продолжает древнюю традицию говения. Один из постов — рождественский, начинается с 28 ноября и продолжается до 7 января. Праздник Рождества является днем разговения. В осетинской народной традиции после долгого вымывания актуальных свойств этнической культуры этот праздник сохранился лишь на уровне названия, известного далеко не всем слоям общества. Поэтому считаю возможным коротко остановиться на содержании двух понятий. Начну с поста. До сих пор бытует упрощенное мнение, будто поститься или говеть, значит просто воздерживаться от скоромной пищи — мясомолочных продуктов. Однако, истинный смысл или идея религиозных постов заключается прежде всего в духовно-нравственном очищении человека. Важную роль играет и физиологический аспект. Именно поэтому в такие дни верующим особенно предприсывалось не совершать неблаговидных поступков, а пищу употреблять самую простую (см.: 11, с. 39). В настоящее время хорошо известно, что подобная диета оздоравливает организм, лучше способствует его переходу к иному времени года. Сам праздник начинался с того, что подростки набирали веток е колючками и «укрепляли» все элементы жилья, домашней утвари, хозяйственные постройки этими колючками В праздничную ночь готовилось сытное угощение для домочадцев и ожидаемых гостей. Обильная и жирная пища должна была обеспечить сытную жизнь для будущих времен. Взаимные посещения и угощения соседей и родственников являлись хорошим признаком. На улицах перед домами жгли костры из соломы или корневищ девясила (Inula helenium) — «тоболахъ», которые издавали сильный треск. Молодежь веселилась, устраивала прыжки через костры, разносила жар костров, а иногда жарила на них бараний жир. Вот как это описывал очевидец в самом начале нашего столетия: «Почти около каждого дома складывались целые горы из сена, соломы, можжевельника и сосны для костров. В работе принимали участие все мужчины — от стариков до малолетних подростков, причем старшие складывали, а подростки суетливо бегали и приносили связки горючего материала. Наконец во всех видных местах приготовления были уже закончены. Был дан сигнал, и через несколько минут аул осветился целым заревом. Молодежь бегала вокруг костров, прыгала через них, приговаривая по-осетински: „пусть все зло останется в огне“. Затем все взялись за руки, образовали большой круг и начали петь и ходить вокруг костра. Старики вели беседы, судили и разбирали — у кого лучший костер, а лучший костер означал лучшую и надежнейшую молодежь. После пения один из участвующих принес чашку пива, кусок шашлыка и часть курдюка и передал старшему из присутствующих. Тот поклонился, чтобы бог дал им всем дожить до будущего праздника и, поблагодарив молодежь, бросил кусок сала в догоравший костер, произнеся: „пусть наша жизнь будет приятна богу, как приятно сало (сой) в нашем быту“. Все столпились у костра. Я спросил о значении костров. Некоторые не знали совсем значение этого обычая, говоря, что он пришел к ним от предков; другие объясняли, что костры зажигаются в воспоминание того, что когда рождался Христос, было холодно, а чтобы при рождении ему было тепло — и зажигают костры. Другие объясняли иначе и, между прочим, говорили, что зажигая костры, они тем самым выражают радость о родившемся» (10, II, с. 230–231). Празднование Цыппурс было предверием Нового года, поэтому во многом напоминало соответствующую ему обрядность. Ведь многочисленные костры и жир были своеобразными символами, связанными с зимним солнцеворотом и началом нового цикла хозяйственного календаря, а также залогом обеспеченной жизни. Возможно, что идентичная направленность этого праздника с последующим и длительное запретительство народного и религиозного календари способствовали его стяжению с официально разрешенным И всенародно отмечаемым праздником Нового года. Об этом свидетельствует и его второе название Ног азы сæр, засвидетельствованное в материалах Л.А. Чибирова. Это тем более вероятно, что между ними был срок всего в одну неделю. В первую среду после праздника Цыппурс, все осетины отмечали, а многие и продолжают отмечать праздник Бынатыхицау/Бундор. Учитывая его откровенно демонологический характер, часто можно слышать и такие его названия как: Хæйрæджыты æхсæв/Кæйдæрты æхсæв/Дзинкъуртæ. К этому дню специально готовили ритуальные напитки — пиво, араку. Приносилась обязательно кровавая жертва, преимущественно козлами, в крайнем случае курицей. В последние годы, когда не все могут позволить себе широкий жест, установилась традиция жертвоприношения только курами. Учитывая день недели и характер праздника, предпочитают резать курицу черного цвета. В недавнем прошлом, а именно: в двадцатые и первой половине тридцатых годов в этот день из ясеневого дерева (кæрзбæлас) делали обереги в виде шипов или заколок, которые укрепляли на верхней одежде, головных уборах, дверных и оконных проемах, предметах домашнего обихода и утвари. Как и колючки на ветках, они оберегали дом, его обитателей и их хозяйство от возможных воздействий демонических сил. В традиционном народном сознании данное божество находилось в сфере женских занятий. По этому поводу Б.Т. Гатиев замечал, что в устах осетинки «святые именуются не настоящими именами, а произвольными, которые дали им осетинки коим обычай, требующий от них скромности, запретил называть святых теми именами, под которыми известны в народе, за исключением Аларды, Бынатыхицау и Хуцау-Дзуар. Кроме того, называть кого-либо из тех святых настоящим его именем, значило бы выйти из приличия и уронить себя до степени бесстыдной женщины» (10, III, с. 182). Представляется, что образ женщины проецируется на жилище со времен глубокой архаики. Женские работы по дому предполагали прямую связь с жилым помещением. В отношении к мужчинам, это считалось отрицательной характеристикой. Прозвище фæныкгуыз «домосед» для мальчика было презрительно-ругательным. Специфической чертой праздника была обрядность поедания жертвенной пищи. Сваренное мясо жертвенного животного или птицы разделывалось крупными кусками, при этом избегали возможность повреждения целостности костей. Ритуальная выпечка, напитки и отварное мясо ставились на стол, гасили светильник и выходили из темной комнаты на короткое время. В старину накрытый стол покрывали буркой и покидали жилое помещение на более длительное время. Прежде чем выйти наружу старший произносил молитвословие. Вот как молили Бынатыхицау в Центральной Осетии: «Бынаты хицау! Подай нам твою милость! Не искушай нас и не делай нам никакого зла, не тронь ни головы, ни лошадей, ни скота нашего, ни всего, что нам принадлежит. Вняв усердным нашим молитвам, прими эту жертву, это кушанье и это питье. Да будут они тебе последним возданием. Отними от нас твою волю и власть и скройся далеко от нашего крова, чтобы ни мы, ни дети, ни правнуки наши не потерпели от тебя зла. Чтобы урожай был обильным, а скот наш крепким» (8, с. 54). В данном случае Бынатыхицау являлся своеобразным транслятором просьб к демоническим силам. Как об этом в 1868 г. писал Инал Тхостов: «В молитве перед жертвоприношением умоляется только шайтан, и боже избави, если произносящий молитву как-нибудь обмолвится и упомянет имя бога или какого-нибудь святого, тогда всему семейству не сдобровать: шайтан целый год будет преследовать его за оскорбление» (10, III, с. 58). Другой автор в начале 1900 г. сообщал по этому поводу, что «ни одна из частей зарезанного козла не должна быть выбрасываема. Рога, копыта и внутренности уносятся и зарываются в землю, все остальное варится. Сваренное мясо козла было собрано на один стол и тщательно сложено, тут же поставили чашку горского пива и положили два пирога. Была собрана семья и по приказанию старшего все молча вышли из дома, затушив свечи и должны были пробыть у дверей не входя в дом около двадцати минут. Обряд этот имеет следующее значение. В каждом доме есть свой ангел хранитель и дьявол. Домохозяин должен умилостивлять обоих одинаково и приносить им жертву: ангелу за то, что он охраняет дом, посылает здоровье членам семьи и вообще способствует благополучию дома, а дьяволу — чтобы он обходил их дом, не творил разных козней. Ну а так как дьявол любит козлов — свое творение, — то в жертву ему и режут козла; другой жертвы он не примет и другого мяса не ест, и может даже обидеться, если его не угостят козлятиной. Тогда его ничем не умилостивишь, все несчастия и бедствия обрушатся на дом; будет падеж скота, солнце выжжет хлеб и траву, а ливень снесет все оставшееся. «Больше бойся дьявола, чем ангела», — говорят осетины. Но дьявол не любит присутствия людей во время своей трапезы, а потому нас попросили выйти из сакли» (10, II, с. 231). После продолжительной паузы домочадцы возвращались в помещение и прежде чем приступить к трапезе осматривали яства. Считалось, что ни один кусок или глоток жертвенной пищи не должен исчезнуть. В противном случае считалось, что в течение года семья может лишиться одного из своих членов. Весь характер празднества предполагал исключительно внутрисемейное поедание приготовленных кушаний. Не входящих в данную семью людей не угощали. Даже кровь и кости жертвы тщательно собирали и аккуратно зарывали, чтобы к ним не было никакого доступа. В эту ночь также на улице разжигали костры из соломы и молодежь разбрасывала жар от этих костров. Спустя ровно неделю от праздника Цыппурсв ночь с 13 на 14 января осетины справляют Ног бон/Нæуæгбон/Анзисæр, соответствующий Новому году. По замечанию В.Ф. Миллера «теперешнее название Нæуæг бон — новый день — ведет свое начало вероятно со времен раннего христианства, с январского нового года, так как едва ли можно предположить, что древние предки осетин вели новый год с января. Некоторые черты празднества указывают на его связь с солнцеворотом и с русскою колядою» (7, II, с. 266). По словам его осетинского информатора Таймураза Хетагурова, ночь накануне праздника, то есть 13 января, считается особенно священною. К этому времени домашние хозяйки готовят из пшеничной муки лепешки в виде фигур людей, животных и разных предметов. Большая именуется деда, а другие лæппынтæ, некоторые из них носят название различных земледельческих орудий. Ими угощают тех членов семьи, которым предстоит пахота. Приготовляются также лепешки с сыром, под названием басылтæ, а также большой пирог, называемый артхурон. Съесть этот пирог должна вся семья без посторонних. По авторитетному мнению проф. В.И. Абаева названия этих видов ритуальной выпечки связаны с раннехристианским влиянием праздника св. Василия, который совпадал с новогодними днями. Второе слово — обозначает не только ритуальный пирог, но и культовое название огня/света, который в далеком прошлом посвящался этому празднику. В этом смысле очень интересно диалектное название этой выпечки среди осетин-дигорцев — Родзингæ. Слово Æртхурон буквально означает «огонь солнечный/огонь — дитя солнца». Что касается слова родзингæ, то здесь речь идет об окне (рудзынг/къæрадзгæ) — источнике света в жилом помещении. Такая интерпретация однозначно свидетельствует о том, что в архаические времена четко осознавалась прямая связь между важнейшим празднеством этого цикла — зимним солнцеворотом и главным ритуальным кушаньем. Любопытно, что эта выпечка начинялась сложной по составу массой. Обильно клали лучший сыр, жир, яйца, отварные зерна злаков. По словам знатоков народного быта, этот пирог был очень сытным, а из-за высокой жирности начинки — труднопоедаемым. Тем более, что на каждого члена семьи приходился один большой кусок, который по ритуалу надлежало съесть. Магический характер предполагал каждому домочадцу успеха в новом году, что достигалось поеданием одного куска от общего пирога. С этой целью В начинку добавлялись своеобразные символы будущего счастья — монетка, пучок шерсти, кусочек ткани и другиЬ несъедобные апотропеи. Считалось, кому что достанется в процессе дележа пирога, тем тот и будет счастлив в наступающем году. После того как вечером перед домом разожжены костры в очаг или печь вкладывали большой новогодний чурбан, который по-осетински назывался «Ног боны къодах». Он должен был символизировать обеспеченность семьи дровами, огнем, светом и теплом. К позднему вечеру семья в полном составе собиралась в доме вокруг стола. «Мужчины садятся у столиков для ужина. Хозяин дома произносит с обычными обрядами длинную молитву, в которой высказывает разные пожелания для грядущего года и благодарит Бога за прошедший год, каков бы он ни был для его семьи. В молитве стараются не забыть ничего желательного так как существует убеждение, что именно в это время, то есть при начале года Бог распределяет всякое добро на весь будущий год. По окончании ужина домочадцы не спят, потому что ожидают прихода поздравителей. Все мальчики и молодые люди аула небольшими партиями отправляются бродить из дома в дом с поздравлениями. Подходя к дому, они начинают петь песню («Хæдзаронтæ/Басилтæ» — В. У.)... После этой песни колядовщики набирают в дровяном сарае щепок и входят в саклю со щепами в руках. Бросая их на пол, они говорят: дай вам Бог столько счастья! (уал хорзæхы уын Хуыцау радтæд // ауал хуарзи уин Хуцау радтæд!) Потом каждый из поздравителей обращается к хозяину или к хозяйке с поздравлениями и пожеланиями: да застанет вас каждый год этот праздник в еще лучшем виде (Ног бон уыл алы аз хуыздæрæй цæуæд // О Басилтæ уæбæл алли анз хуæздæрæй цæуæнтæ). Если между колядовщиками взрослые, то их угощают в сакле, а мальчикам дают лепешек, бараньих ножек, наливают пива в принесенный ими бурдючок и просят потанцевать. Некоторые из пришедших надевают маски, выкроенные из бурки и пугают детей. Затем, получив подачку, коля-довщики переходят в другой дом, избегая дома, в которых в течение года произошло какое-нибудь несчастье. Но хозяева посещенного дома не могут спать по уходу колядовщиков, потому что на смену первой партии является новая, и так продолжается с перерывами до самого утра. На рассвете хозяин дома раскладывает на дворе пучки соломы по числу умерших членов рода и зажигает их со словами: рухсаг ут нæ мæрдтæ! Уæ зынджы хай макæд аххуысæд//рохсаг уотæ нæ мæрдтæ! Уæ зинги хай макæд ниххусæд! Будте светлы наши мертвые, доля вашего огня да не потухнет! При этом им руководит мнение, что он таким образом снабжает мертвых новым огнем на наступающий год. ПРОДОЛЖЕНИЕ
Категория: История Осетии | Просмотров: 60 | Добавил: Рухс | Рейтинг: 0.0/0 | - Оценить - Отлично Хорошо Неплохо Плохо Ужасно

Схожие материалы:

Всего комментариев: 0