Приветствую Вас Гость!

Суббота, 23.11.2024, 06:32
Главная | Регистрация | Вход | RSS

Главная » 2007 » Сентябрь » 24 » Истоки формирования аланской аристократии. Часть 2.

---

Истоки формирования аланской аристократии. Часть 2.	00:08
Арифарн — царь сираков конца IV в. до н. э. Его имя В. И. Абаев разбивает на составные ари «арийский»+фарн «небесная благодать», «высшая сила». Диодор Сицилийский сообщает о нем в рассказе о междоусобной войне претендентов на боспорский престол Сатира, Притана и Эвмела (309—303 гг. до н. э.). Арифарн назван союзником Эвмела. Основные военные действия проходили в Прикубанье. Это означает, что сираки либо уже в то время жили здесь, либо пришли на помощь союзнику Эвмелу в указанный пункт. Решающее сражение произошло у реки Фат, одного из притоков нижнего течения Кубани. Союзниками старшего брата Сатира, согласно Диодору Сицилийскому, были «греческие наемники в числе не более двух тысяч и столько же фракийцев, а все остальное войско состояло из союзников-скифов в количестве двадцати с лишком тысяч пехоты и не менее десяти тысяч всадников». Здесь же отметим, что некоторые исследователи, учитывая локализацию событий на р. Кубань, заменяют фракийцев сираками. Такое предположение представляется вполне вероятным. Другая часть сираков — 20 000 конницы и 22 000 пехоты — во главе с «царем Арифарном» выступила на стороне Эвмела. Диодор оставил красочное описание хода сражения: «Сатир, окруженный отборными воинами, завязал конную стычку со свитой Арифарна, стоявшей против него в центре боевого строя, и после значительных потерь и с той и с другой стороны, принудил наконец варварского (сиракского) царя к отступлению. ...Но немного спустя, услышав, что брат его Эвмел одолевает на правом фланге и обратил в бегство его наемников, он прекратил преследование и поспешил на помощь побежденным; сделавшись вторично виновником победы, он разбил все неприятельское войско, так что для всех стало ясно, что по старшинству происхождения и по храбрости он был достоин наследовать отцовскую власть». Исход этого сражения не повлиял на конечный результат всей компании. Воины Арифарна и Эвмела укрылись в «царской крепости» сираков на р. Фат. Крепость «была хорошо укреплена»: ее окружала глубокая река и густой, непроходимый лес; она «имела всего два искусственных доступа, из которых один, ведущий к самой крепости, был защищен высокими башнями и наружными укреплениями, а другой был с противоположной стороны в болотах и охранялся полисадами». После длительной, безуспешной осады Сатир умер от раны, полученной при штурме крепости. Эвмел при помощи Арифарна захватил престол и правил шесть лет. Амага, жена Медосакка, царя сарматов. В имени царя интересна вторая часть, восходящая к саг «олень». В имени царицы первая часть ама означает «сильный», «могучий». Сарматская царица вполне оправдывала свое имя, ибо Медосакк, как писал Полиен, «предавался роскоши и пьянству». Амага же «сама чинила суд и расправу, сама расставляла гарнизоны в своей стране, отражала набеги врагов и помогала обижаемым соседям. Блестящая слава о ней разнеслась по всей Скифии». Херсонесцы с Таврического полуострова, теснимые одним из скифских вождей, попросили царицу принять их в число союзников. Амага послала скифскому вождю приказ прекратить набеги на Херсонес. Когда же «скиф не послушался, то она выбрала 120 человек, сильнейших душой и телом, дала каждому по три лошади и, проскакав с ними в одни сутки 1200 стадиев (1 аттический стадий=177 м) внезапно явилась ко двору царя и перебила всех стражей, стоявших у ворот». Скифы опешили от неожиданности; Амага ворвалась во дворец, убила царя, некоторых его родственников и друзей, а «власть вручила сыну убитого», приказав ему править справедливо и, помня печальную кончину отца, не трогать соседних эллинов и варваров. Спадин — царь аорсов, упоминаемый Страбоном. Согласно его данным, этот царь выставлял 200 000 всадников. Цифра, возможно, завышена, но интересно, что имя царя образовано от др.-иран. спада «войско». Нелишне процитировать еще один сюжет Страбона: «Верхние аорсы выставляли еще больше (Спадина), так как они занимают более обширную область, владея почти что большей частью побережья Каспийского моря. Поэтому они вели караванную торговлю на верблюдах индийскими и вавилонскими товарами, получая их в обмен от армян и мидийцев; вследствие своего благосостояния они носили золотые украшения». Зорсин — царь сираков середины I в. н. э., союзник царя Боспора Митридата VII. Они боролись с царем Малой Армении Котисом и римским военачальником Аквилой. Последние, не рассчитывая на свои силы, «направили послов к Эвнону, правившему племенем аорсов». В результате соглашения, Аквила приступил к осаде крепостей и поселений, а Эвнон бросил на врага свою конницу. Римско-аорское войско вступило в землю дондариев. Как разъяснено В. Ф. Миллером, поддержанным В. И. Абаевым, это племенное название означает «держащие реку», «живущие на реке»; ср. осетин, дон «река» и дарын «держать». Речь действительно идет о племени, жившем на реке в верховьях Кубани. Аквила и Эвнон взяли дондарский город Созы, оставили в нем гарнизон и направились в землю сираков. Вскоре укрепленный сиракский город Успа оказался в окружении. Штурм сходу едва не привел к успеху. «На следующий день,— отмечал Тацит,— осажденные прислали послов, просивших пощадить горожан свободного состояния и предлагавших победителям десять тысяч рабов. Эти условия были отвергнуты, так как перебить сдавшихся было бы бесчеловечной жестокостью, а сторожить такое количество — затруднительно (то решили): пусть уж лучше они падут по закону войны; и проникшим в город с помощью лестниц воинам был подан приказ к беспощадной резне». Столица сираков была уничтожена. Царь Зорсин «выдал заложников, простерся ниц перед изображением Цезаря» и отказался от поддержки Митридата. Эвнон —царь аорсов середины I в. н. э., союзник Рима. После поражения сираков и Боспора, Митридат VII, выбирая, «к чьему милосердию он мог бы воззвать», решил обратиться к Эвнону, учитывая, что царь аорсов не питал к нему личной вражды и пользовался большим влиянием среди римлян. Одевшись «в подобавшее его положению платье и придав своему лицу такое же выражение», боспорец вошел в царские покои и, припав к коленям Эвнона, сказал: «Пред тобою добровольно явившийся Митридат, которого столько лет на суше и на море преследуют римляне; поступи по своему усмотрению с потомком великого Ахемена—лишь одного этого враги не отняли у меня». Эта мольба произвела сильное впечатление на Эвнона. Подняв Митридата с колен, он пообещал ему помочь. Эвнон отправил к императору Клавдию (41—54 гг. н. э.) послов и письмо, в котором, в частности, писал: «Начало дружбе между римскими императорами и царями великих народов кладется схожестью занимаемого ими высокого положения; но нас связывает и совместно одержанная победа. Исход войны только тогда бывает истинно славным, когда она завершается великодушием к побежденным —так и мы ничего не отняли у поверженного нами Зорсина (царя сираков). Что касается Митридата, заслужившего более суровое обхождение, то я, Эвнон, прошу не о сохранении за ним власти и царства, но только о том, чтобы его не заставили следовать за колесницею триумфатора и он не поплатился своей головой». Не без колебаний принял Клавдий предложение Эвнона. После этого Митридата VII выдали римлянам; прокуратор Понта Юний Цилон доставил его в Рим. Базук и Амбазук — аланские цари I в. н. э. По В. И. Абаеву, базук — «плечо», амбазук — «равноплечий». Раннесредневековые закавказские летописцы и историки аланам отводят доминирующие позиции на Кавказе: их цари Базук и Амбазук смогли привлечь на свою сторону несколько отрядов из горцев Северного Кавказа для борьбы за интересы картлийских правителей. Интересно, что две существующие версии событий тех давних лет— древнегрузинская и древнеармянская — одинаково высоко оценивают роль аланских царей Базука и Амбазука. Леонтий Мровели: «Цари Картли — Азорк и Армазел — призвали овсов и леков, привели царей овских — братьев-голиафов по имени Базук и Амбазук — с войском овским. И привели они с собой пачаников (печенегов) и джиков (адыгов)». Древнеармянская версия: «В это время цари Картли Азук и Азмайэр призвали на помощь царей леков и овсов, братьев — Базука и Амбазука. И привели они с собой пачаников и джиков, дурдзуков (вайнахов) и дидавков (дагестанцев), и общая армия картлийцев пришла в одно место...». Как видно, оба источника указывают на ведущую роль алан на Кавказе: Базук и Амбазук «привели с собой» северокавказские дружины, которые численно превосходили собственно картлийское войско. Вполне закономерно грузинский хронист подчеркнул значение помощи алан (овсов). Это отметил еще В. Ф. Миллер: «В рассказе заметно, что оссы с их двумя царями-великанами играли важную роль, отодвигая на задний план грузинских царей». Знаменитый древнеармянский историк Мовсес Хоренаци, повествуя о вторжении в Армению алан вместе с горцами и иверийцами, особую роль отвел аланам: «Около того времени аланы, соединившись с горцами и привлекши на свою сторону почти половину Иверии, огромными толпами распространились по нашей земле». Античные авторы, повествуя об этом походе, вообще говорят лишь об аланах. Иосиф Флавий: «Племя аланов есть часть скифов, живущая вокруг Танаиса и Меотийского озера. В это время, замыслив вторгнуться с целью грабежа в Мидию и еще дальше ее, они вступили в переговоры с царем гирканов (иверов), ибо он владел проходом... И когда тот открыл им доступ, аланы, напав огромной массой на ничего не подозревавших мидян, стали опустошать многолюдную и наполненную всяким скотом страну, причем никто не осмеливался им противиться, ибо царствующий в этой стране Пакор (царь Парфии), убежав от страха в неприступные места, отступился от всего остального и лишь с трудом выкупил сотней талантов жену и наложниц, попавших в плен. И так, произведя грабеж с большою легкостью и без сопротивления, они дошли до Армении, все опустошая. Царем Армении был Тиридат, который, выйдя им навстречу и дав битву, едва не попался живым в плен во ,время самого боя; некто издали набросил ему на шею аркан и готовился уже притянуть его, если бы он не успел убежать, перерубив мечом веревку. Аланы, еще более рассвирепевшие вследствие битвы, опустошили страну и возвратились домой с большим количеством пленных и другой добычи из обоих царств». Такую же картину рисует Амвросий: «Аланы ... обрушились на племя мидян... страна была многолюдна и изобиловала скотом; без сопротивления она легко была доступна грабежу, сам царь мидян Пакор удалился в недоступные места, заботясь скорее о своем спасении, чем о царстве, так что жена, дети и наложницы были захвачены аланами, а впоследствии выкуплены за сто талантов. Не был избавлен от опасности и царь Армении Тиридат... во время сражения он чуть было не попал от наброшенной петли во власть врагов, если бы не разрубил проворно преострым мечом безобразного узла. Ибо аланы искусны, и у них в обычае накинуть петлю и опутать врага, вследствие какой-то надменности от собственной храбрости и гордого презрения к прочим...». Таким образом, все источники — и закавказские, и античные — главенствующую роль в описываемых событиях отводят аланам Базука и Амбазука. В рассказе Мовсеса Хоренаци большой интерес вызывает указание на то, что аланы «привели на свою сторону почти половину Иверии». Это свидетельство перекликается с сообщениями древнегрузинских и древнеармянских летописей и историков о «двоецарствии в Картли» (согласно «Картлис цховреба», оно началось в 57 г. н. э.). Речь, вероятно, идет о возвышении «вторых лиц в царстве», являющихся, обычно, членами правящего рода (дядя, брат, сын, племянник царя). Усиление противоречий в правящих кругах поощрялось соседними государствами, заинтересованными в ослаблении Картли. О борьбе между членами царской семьи в Иверии нам известно и по римским источникам. Тацит говорит о примирении императором Тиберием «ивера Митридата... с царствовавшим в своей стране братом его Фарасманом». Далее Тацит характеризует Радамиста, сына фарасмана: «Статный, отличавшийся редкою телесною силой, овладевший всеми науками и искусствами, которым обучают на его родине, он был широко известен и среди соседних народов». Фарасман стал «опасаться охваченного жаждою власти и опирающегося на народную любовь юношу» и в конце концов умертвил его. Причем, интересно, что Радамиста поддерживал царь Армении. В свете изложенного особую актуальность приобретают указания Мовсеса Хоренаци на то, что вторгшиеся в Армению аланы (Базук и Амбазук) привлекли на свою сторону лишь половину Иверии». Очевидно, другая половина находилась в союзе с армянами. В закавказских источниках указывается, какая часть Иверии находилась в одном лагере с аланами. По «Картлис цховреба», возвращающиеся из похода аланы и грузины стали лагерем на р. Иори, здесь стали делить пленных и трофеи. Здесь же произошла битва с преследовавшим их армянским войском. Также и по Мовсесу Хоренаци, алано-грузинское войско стояло «на северном берегу реки (Куры)». Следовательно, союзницей аланских царей Базука и Амбазука являлась левобережная Иверия —принадлежавшая, по грузинским источникам, «мцхетским (т.е. настоящим) царям». Правобережная Картли (домен армазского «второго» царя) в этой войне, вероятно, поддерживала армян. То, что Базук и Амбазук находились в союзе именно с царем Картли, а не с восставшим против него «вторым после царя лицом», подтверждает Иосиф Флавий, говоривший о заключении аланами союза именно «с царем гирканов (иверов), ибо он владел проходом». Резюмируя изложенное, присоединимся к мнению академика Г. А. Меликишвили: поход алан Базука и Амбазука был обусловлен не только внешнеполитической обстановкой, но и внутренним положением Иверии. Ее царь воспользовался закавказским походом алан для укрепления своих пошатнувшихся позиций внутри страны, для восстановления своего господства над отпавшей правобережной Картли. Иными словами, Базук и Амбазук оказали решающее влияние на развитие событий в Иверии. О прочности алано-иверийских отношений свидетельствует и факт заточения пленного армянского царевича Зорсина в Дарьяльской крепости, о чем говорят как грузинские, так и армянские памятники. О степени контактов говорит и сармато-аланское происхождение имени сына царя Иверии Фарасмана — Радамиста. В переводе с др.-иран. Радамист означает «получающий первую награду». Такое почетное аланское имя, данное царевичу (возможно, в зрелом возрасте) вполне соответствует ему, учитывая характеристику Радамиста, приведенную выше. Об интенсивных контактах сармато-аланских племен с древнегрузинскими племенами убедительно свидетельствует археологический материал. Г. А. Ломтиадзе ставил вопрос о генезисе сарматской культуры и ее связях с южнокавказской культурой. Г. А. Меликишвили заострял внимание на «интенсивном проникновении» в Грузию выходцев «из сарматских или сарматизированных областей». Аланы, подчеркивал академик, «в значительном количестве» привлекались правителями Картли для участия «в их постоянных воинских отрядах», т. е. дружинах. «Некоторые из них, надо думать, успешно прокладывали себе путь в иберийскую знать». Этот процесс со времен Базука и Амбазука не ослабевал. Во II в. Фарасман II организовал вторжение алан в парфянские и римские владения. Согласно свидетельству Диона Кассия, эта война «сильно потрясла Мидию, коснулась также Армении и Каппадокии». Парфянский царь Вологес II (122—149 гг.) вынужден был откупиться от алан «дарами». Участие значительного числа представителей военной аристократии алан в операциях дружин правителей Картли сказывалось на этническом составе иверийской знати — часть ее была аланами по происхождению (Г. А. Меликишвили, Г. В. Цулая, Г. Д. Тогошвили). В этой связи огромный интерес представляют армазские эпиграфические надписи, обнаруженные в районе Мцхеты — древней столицы Картли. Значение этих надписей трудно переоценить — в них упоминается целый ряд высших должностных лиц Картлийского царства I—II вв., имеющих большое значение для изучения социально-политического строя Иверии. Значительная доля упоминаемых в армазских надписях имен сармато-аланского происхождения, например: питиахши Сарагас (сар+агас=«с невредимой головой»), Аспарук (аспа+раука—«имеющий светлых коней»), двороуправитель Иодманган («тщедушный») и др. Но особый интерес представляет антропоним иверийского царя II в. Хсефарнуга, в имени которого выделяется корень фарн — аланское (осетинское) слово со значением «небесная благодать», «высшая сила». Г. А. Меликишвили и Ю. С. Гаглойти обратили внимание на то, что в армазской надписи отсутствует упоминание имени отца Хсефарнуга. Данное обстоятельство выглядит странно, т. к. перечисляемые вместе с Хсефарнугом высшие должностные лица Иверии фигурируют в эпитафии вместе с отцами. Исключением является царь Фарасман, предшественник Хсефарнуга, имя отца которого также не указано. Как заметил Г. А. Меликишвили, это могло быть результатом сознательного нежелания упомянуть отца Хсефарнуга. По данным хроники Леонтия Мровели, Фарасмана отравили в результате дворцового заговора. На основании перечисленных фактов Г. А. Меликишвили пришел к выводу, что отец Хсефарнуга не был царем, а сам он, возможно, пришел к власти в результате этого заговора. Интересный момент подметил Ю. С. Гаглойти у известного исследователя кавказских древностей Ф. Д. де Монпере. Анализируя грузино-аланские взаимоотношения начала и. э., французский ученый писал: «Судя по тексту (Флавия) Арриана, осетины не только заключили союз с Грузией, но и подчинили это царство своему господству». Хотя последний сюжет нуждается в уточнении, участие аланской аристократии в формировании иверийской знати несомненно. Баракад (от осетин, бæркад «изобилие») — «второй царь». Информацию о нем и царевне Сатиник содержит ряд древнеармянских источников V в.: два «Жития», «История Армении» Мовсеса Хоренаци. Рассказ о них, в сокращенном варианте повторенный в трудах армянских историков X в. Иоаннеса Драсханакертци и епископа Ухтанеса, имеет фольклорную основу. Но, по мнению К. С. Тер-Давтяна, в нем отражены отголоски реальных исторических событий начала н. э. Содержание источника таково. Во время похода в Армению сын аланского царя был захвачен и приведен к Арташесу. Попытки царя алан освободить сына из плена не увенчались успехом. В конфликт вмешалась царевна Сатиник и дело закончилось освобождением ее брата; а сама она вышла замуж за царя Арташеса. Вместе с нею в Армению прибыла группа сородичей. «Это были мужи видные и представительные, царского рода и главные среди дворцовых и военных чинов при дворце царя алан». Старший среди них, по имени Баракад, на родине «был вторым по престолу соцарствующим царя». Оставшиеся при дворе Арташеса аланы вскоре (после проповедей монахов Воскянов) приняли крещение и отправились отшельничать на гору Коса-Таг. Через 44 года новый царь алан Гигианос (Датианос) узнал о том, что много лет назад некоторые бывшие аланские полководцы отправились с царицей Сатиник, крестились и не желают «поклоняться богам царей аланских и армянских». Гигианос послал за «святыми мужами» отряд воинов во главе с военачальником Барлахом (ср.: осетин бæллæх «беда»). Однако вероотступники отказались выехать на родину и в соответствии с наказом царя Барлах перебил их. Приведенный фольклорный сюжет уже становился предметом анализа специалистов. Ж. Дюмезиль и В. И. Абаев привели ряд интересных параллелей между Сатиник древнеармянских источников и Сатаной нартовского эпоса. В. А. Кузнецов, подчеркнув значимость предания о Баракаде для выяснения не только армяно-аланских контактов, то и фактов внутренней жизни алан, привлек его для реконструкции ранних этапов распространения христианства у алан. Нас интересует социальная информация, содержащаяся в этом памятнике. И «Жития» и Мовсес Хоренаци единодушно причисляют Баракада и Сатиник к царскому роду алан. Баракад в своем племени был «вторым по престолу», т. е. вторым лицом после царя. Хоренаци в уста Сатиник вложил слова о том, что ее родственники являлись «потомками богов», а таковыми могли считаться только представители правящей династии. Вспомним, например, аргументы скифских царей о божественной санкции их власти и священном характере их особ. Укажем на этимологию имени аланского царевича Баракада — бæркад «изобилие». Связь антропонима со словом бæркад тем более вероятно, что один из главных сановников «среди дворцовых и военных чинов» алан мог носить имя, указывающее на его богатство. Вскоре после свадьбы аланской царевны и Арташеса умер отец Сатиник и править должен был ее брат. Но трон захватил его противник. Арташес послал полководца Смбата «с войском на землю Аланов на помощь брату Сатиник... Смбат опустошил землю его врагов, которых в большом множестве отвел в плен в Арташет». Царь приказал пленных поселить на юго-восточной стороне Масиса, дав этой местности «название Артаза; потому что земля, откуда переведены пленные, до сего времени называется Артазом». Данный сюжет свидетельствует не о внутриплеменной борьбе за лидерство, а скорее указывает на межплеменные столкновения в конфедерации алан. К такому выводу склоняют два фрагмента из «Истории Армении». Противники брата Сатиник «завладели их землею»; Смбат, придя на помощь брату Сатиник, «опустошил землю его врагов». Следовательно, здесь речь идет о двух племенных княжениях и борьбе за лидерство над обоими. Причем, Мовсес Хоренаци локализует их конкретно: «Земля, откуда переведены пленные, до сего времени называется Артазом». Армянские авторы со времен Мовсеса считали Артаз (Ардоз) исконной территорией некоторых аланских племен на Северном Кавказе. Этимологическое значение Ардоз — «поляна, равнина». В. Ф. Миллер связывал местность Ардоз с Владикавказской равниной. А. В. Гадло конкретизировал эту точку зрения: «Ардоз Кавказских гор» — это весь район низменности, орошаемый Тереком, до его поворота на северо-восток ниже впадения р. Сунжи. Анализируемые источники содержат информацию о серьезных конфликтах внутри правящих династий аланских племен. Начнем с того, что отец Сатиник не случайно, видимо, отослал Баракада в Армению. Таким образом он избавился от одного из своих главных конкурентов. Древнеармянские «Жития» отводят Баракаду видное место в социальной структуре аланского общества. Эти источники впервые знакомят нас с институтом «второго царя» у алан: Баракад был «вторым по престолу соцарствующим царя». Барлах, прибывший в Армению за аланами-отшельниками, также упоминал должность «второго царя». Обращаясь к Баракаду, он предлагал: «Возвратись к прежним почестям, воссядешь на втором престоле». Конечно, существование столь могучего «второго лица» не могло долго продолжаться и царская власть должна была приложить все усилия для ликвидации этого института. В противном случае царь сам рисковал потерять власть. В свете изложенного, отсылку Баракада в Армению в свадебном поезде Сатиник следует рассматривать как попытку ликвидации рассматриваемого института. Аналогичные процессы протекали в то время у многих народов. Судя по имеющимся источникам, «вторые цари» в Алании, Грузии и Армении являлись близкими людьми монархов, часто даже родственниками (братьями, сыновьями). В чем причина такой структуры верховной власти? Однозначно ответить пока трудно. Возможно, мы имеем дело с остаточными явлениями в организации управления предшествующих эпох. На определенном этапе развития многих этносоциальных организмов воображение народа наделяло царя сверхъестественными способностями, полагая, что общественная жизнь и ход природных явлений находятся под его контролем. Вера в его божественную силу и страх потерять ее приводили к табуированию почти всех действий царя и предметов вокруг него. Жизнь его постепенно превращалась в цепь строгих запретов и он все более устранялся от управления. В таких условиях правящая династия, если ей удавалось, реальную власть передавала кому-либо из своих членов. В других случаях нити управления сосредотачивались в руках соперников. При любом варианте какое-то время существовала двойственная структура власти. В одних случаях новая знать, узурпировав власть, продолжительный период сознательно сохраняла для «прикрытия» правящий прежде клан. Так, например, положение кагана у хазар и кенде у мадьяр сложилось в результате захвата власти новыми династиями, нуждавшимися в прикрытии авторитетом традиционных правителей. У других народов (алан, грузин) историческое развитие довольно быстро привело к ликвидации (или попытке уничтожения) «двоецарствия». Очевидно это объясняется примерно равными возможностями противоборствующих группировок в борьбе за реальное лидерство внутри общности, что ожесточало борьбу за трон. В рассматриваемом предании о Баракаде мы, как представляется, имеем дело с фольклорным отражением такой борьбы. Свидетельством этого является убийство алан-христиан, живших на горе Коса-Таг, Для выяснения причин их гибели необходимо восстановить последовательность правления царей у соплеменников Баркада. Сопоставляя информацию «Житий» и Хоренаци, мы можем решить этот вопрос. Сначала царем был отец Сатиник, затем ее брат Шапух* и наконец — Гигианос (Датианос). Последний ничего не знал об аланских отшельниках. О вероотступничестве ему рассказали «некоторые из аланов, которые ездили в Армению: после смерти Сатиник они подружились с ее сыновьями и расспросив, осведомились о святых мужах, что (живут) на горе; в особенности хорошо знал обо всем этом некий на-харар (вельможа) по имени Скуер...» Гигианос послал за алан-скими отшельниками отряд во главе с Барлахом, наказав убедить «их многочисленными подарками вернуться сюда, если же не захотят вернуться, всех предайте мечу». Барлах, уже в Армении узнав о принадлежности Баракада к высшему слою военной аристократии и той роли, которую он прежде играл при дворе царя алан, уговаривал христианина: «возвратись к прежним почестям, воссядешь на втором престоле (подушке) и в славе и покое проведешь дни старости своей». Как уже отмечалось, отшельники отказались вернуться на родину и были перебиты. В чем же причина конфликта между Баракадом и Гигианосом? Что они не поделили, находясь в сотнях километров друг от друга и не будучи даже знакомы? На наш взгляд, за туманными известиями древнеармянских памятников скрывается конфликт противоборствующих группировок в аланском обществе. Само по себе отступление от языческих верований в тогдашних условиях — тяжкое преступление. Но только оно вряд ли могло привести к столь жестокому наказанию (ведь Арташес, отец и братья Сатиник не расправились с отшельниками). Конечно, крещение Баракада и его сподвижников не нашло понимания и одобрения у Сатиник. «Поэтому царица встречала их с неудовольствием, ибо боялась, как бы царь и сыновья царские не подумали, что она согласна со своими сородичами, учителям же их, Воскеанам, запретила показываться во дворце». Узнав об этом и «увидев, что лицо родственницы их Сатиник не так доброжелательно, как раньше, (аланы-христиане) и сами начали избегать ее дворца». После смерти Сатиник и Шапуха сведения о «святых мужах», просачиваясь в Аланию, стали использоваться противниками кривящего клана в борьбе за престол. Скорее всего этим противником являлось жречество. Подобные конфликты, в основе которых лежала борьба за власть между различными группировками внутри господствующего слоя, на заключительных этапах классообразования и в раннеклассовых обществах не были редкостью. Известно о борьбе кшатриев и брахманов за руководящее положение в древней Индии. Аналогичную картину Тацит и Марцеллин отметили у германских племен. Из рассказа Геродота о скифах можно заключить, что отношения между царем и жрецами-гадателями далеко не всегда были идиллическими. За убийствами Анахарсиса и Скила лежит, быть может, конфликт между жречеством и носителями светской власти. Геродот же изложил официальную точку зрения, предложенную ему Тимном—доверенным лицом скифского царя. Официальная мотивировка убийства Анахарсиса, естественно, акцентировала внимание на поступках (действительных или мнимых) царевича, способных вызвать наибольшее осуждение скифов, а именно на его совершившееся, якобы, отступничество от родных богов и обычаев. Вероятно, нечто подобное имело место и у алан. Противники правящей династии пытались, очевидно, использовать факт «нежелания поклоняться богам царей аланских» некоторыми членами царского рода, оказавшимися в Армении. В период классообразования авторитет, личные качества претендента имели немаловажное значение в борьбе за лидерство. В таких условиях вероотступничество (даже дальних родственников) являлось серьезным преступлением и грозило лидеру потерей многих сторонников, а в конечном итоге — трона. В связи с этим становятся понятными жестокие меры Гигианоса в отношении аланских отшельников с горы Коса-Таг. Распараген — царь роксаланов начала II в., активный участник важнейших политических событий на Дунае. В конце I в. даки Децибала перерезали в районе Железных ворот на Дунае единственный узкий коридор, связывавший роксаланов с язигами (сарматами). В начавшейся затем дако-римской войне язиги заняли выжидательную позицию. В 83 г. в битве при Топае даки потерпели тяжелое поражение. Силы римских войск также истощились. Язиги посчитали момент благоприятным для вмешательства в войну и в одном из сражений уничтожили целый римский легион вместе с легатом. После этого в войну вступили союзники язигов — роксаланы и германское племя свебов. Встревоженный император Домициан предложил мир и даже обещал платить ежегодную дань. Союзники, приняв условия, тем не менее фактически продолжали войну. В апреле 92 г. Домициан выступил против сарматов, нанес им поражение и в январе 93 г. вернулся в Рим. Боевые действия не прекращались вплоть до смерти Домициана и воцарения престарелого Нерва. После его кратковременного правления римский престол занял Троян — опытный генерал Домициана, хорошо знавший как театр военных действий, так и традиции и обычаи сарматов. Пять долгих лет он вел кропотливую подготовку к походу. В начале II в. Троян относительно легко оккупировал Дакию, тем самым изолировав язигов от роксаланов. Последним он предложил платить дань и временно обеспечил их нейтралитет. Однако Троян так и не смог нанести решающего удара по язигам. Более того, последние, понимая, что изоляция от роксаланов для них гибельна, перешли в контрнаступление, большими силами вторглись в Нижнюю Паннонию и в только что завоеванную римлянами Дакию. Осенью 117 г. язиги выступили совместно с роксаланами Распарагена. В качестве предлога роксаланы представили свои жалобы на якобы имевшее место «уменьшение дани». Новый римский император Андриан, чтобы окончательно не потерять плоды побед своего предшественника, поспешил отправиться в Мезию для заключения мира с царем роксаланов Распарагеном. В преклонном возрасте последний принял римское гражданство и был похоронен в городе Пола. Его сын поставил ему памятник, на котором есть текст со словами: «царь сарматов»; но в источниках упоминается и другой титул — «царь роксаланов». Очевидно, это связано с тем, что при заключении мира с Домицианом Распараген представлял и язигов, и роксаланов. Кстати, имя это представляет собой кальку с сармато-аланского (по В. И. Абаеву) Растбарагон «честный, справедливый». Правда, сам же В. И. Абаев считает возможным Распараген выводить из корня спар «наступать». До июля 119 г. язиги безуспешно пытались прорвать блокаду Венгрии. От роксаланов их отделяла непрерывная линия укреплений, гарнизоны которых император Андриан успел увеличить. Кроме того, массивная двойная стена в несколько метров толщиной и три метра высотой на протяжении 94 миль шла от левого берега Прута до Днестра и кончалась у современного города Бендеры в Молдове. Эти укрепления запирали роксаланов в пределах нижнедунайской низменности. Ашхадар—аланский правитель начала IV в. Мовсес Хоренаци упоминает его в рассказе о правлении армянского царя Трдата III (298—330 гг.): «Трдат, по возвращении в нашу страну, посылает аспета Смбата, отца Багарата, привести ему в жены девицу Ашхен, дочь Ашхадара ...приказал записать ее в Аршакуни, облечь в пурпур, возложить на нее корону, дабы она могла стать супругою царя». По мнению Р. А. Габриелян, армянский царь решил установить мирные, дружественные отношения с аланами. Как это часто бывало в эпоху средневековья, дружественные отношения закреплялись династическим браком. Женившись на аланской царевне, Трдат, таким образом, не только оградил свою страну от опустошительных набегов алан, но и приобрел сильного, надежного союзника. Подтверждением этому являются многочисленные факты участия аланских дружин в отражении агрессии в Армению. Интересна интерпретация армянскими учеными аланских антропонимов. Г. М. Налбандян, обратив внимание «на внутреннюю связь между именами Ашхен и Ашхадар», оба имени выводил из иранского корня хша «власть». Исходя из этого, Ашхен отождествляется им с осетинской формой æхсин (æхшин) — «госпожа», «княгиня». По убеждению ученого, именно из этой осетинской формы перестановкой «х» и «ш» «образуется армянское имя Ашхен». Имя Ашхадар Г. М. Налбандяном также выводится из иранского: оно образовано от хша «власть»+дар «иметь», «править», в целом — «имеющий власть». Равсимод — царь роксаланов начала IV в. В конце III в. язиги начали новую фазу борьбы против Римской империи. Постепенно в нее были вовлечены большие массы роксаланов и алан. Эти «Дунайские войны» с перерывами продолжались до 374 г. Дружины ираноязычных племен проникали далеко вглубь империи, докатываясь до Вены. Рим постоянно находился в напряжении, сражаясь с объединенными отрядами сарматов. Одним из участников Дунайских войн был царь роксаланов Равсимод. В 332 г. его дружина «переправилась на судах через Истр» и атаковала римлян. Равсимод безуспешно осаждал хорошо укрепленную крепость Кампону. Арсаком — «скиф», упоминаемый Лукианом Самасатским (II в.). Лукиан относит Арсакома к «бедным и простым скифам». Но последний, очевидно, выделялся среди соплеменников, ибо был послан к царю боспорцев Левканору за данью, «которую постоянно платили боспорцы, а. тогда просрочили почти на три месяца». Выполнив поручение, Арсаком остался на пир, устроенный в его честь царем Левканором. Во время обеда он увидел царевну Мазею и сразу же влюбился в нее. За столом находилось немало «царей и царевичей соседних народов», специально приехавших свататься. По обычаям боспорцев каждый жених получал чашу, выливал ее содержимое на стол, «осыпая себя при этом похвалами, насколько каждый может похвастать или благородством происхождения, или богатством, или могуществом». После того как многие претенденты на руку Мазей поступили подобным образом, Арсаком потребовал чашу, но не вылил ее содержимое, а, напротив, выпил ее залпом и сказал: «Царь, отдай мне в замужество свою дочь Мазею, потому что я далеко превосхожу этих и богатством и владениями». На удивленный вопрос Левканора: «А сколько у тебя, Арсаком, стад или телег? Ведь в этом заключается ваше богатство» — последовал ответ: «У меня нет ни телег, ни стад, но есть два верных и добрых друга». Арсаком был талантливым военным предводителем. Лукиан описывает связанный с ним набор военного отряда. Это описание очень важно для историков, т. к. характеризует один из этапов формирования военной аристократии. Арсаком принес в. жертву быка, сварил мясо, а сам, разостлав на земле шкуру, сел на нее. «Все желающие подходят, берут по части мяса и, став правой ногой на шкуру», обещают доставить бесплатно — кто несколько всадников, кто пеших, а кто—только самого себя. «Такое войско держится очень крепко и для врагов непобедимо, как связанное клятвой, ибо вступление на шкуру равносильно клятве. Так поступил и Арсаком; у него собралось около 5000 всадников, а тяжело вооруженных и пеших вместе 20000». * Еще одно доказательство того, что фольклор беззаботно относится к географии, хронологии событий, мерам веса, объема и т. д. По древнеарм
Категория: Скифы | Сарматы | Аланы | Просмотров: 7522 | Добавил: Рухс | Рейтинг: 5.0/2 | - Оценить - Отлично Хорошо Неплохо Плохо Ужасно

Схожие материалы:

Всего комментариев: 0